Свекровь выгнала меня на улицу со словами: «Ты ничтожество и жалкая тварь» она и не подозревала, что через неделю я стану хозяйкой дома, в котором она живет.
Вон.
Слово ударило, как пощечина коротко и больно. Я подняла глаза на свекровь, Тамару Игоревну. Она стояла в дверях кухни, ее лицо застыло, словно каменное.
Что? переспросила я, хотя прекрасно все расслышала.
Собирай свои вещи и убирайся из моего дома. Немедленно.
Она говорила так, будто выносила приговор. Будто я не временная гостья, пока муж в командировке, а преступница, пойманная с поличным. И все из-за чашки, которую поставила не в тот шкаф.
Тамара Игоревна, давайте без этого Дмитрий вернется через неделю, и мы сразу съедем. Зачем устраивать скандал?
Скандал? она усмехнулась, и эта улыбка была острее ножа. Ты называешь это скандалом? Милая, ты просто не знаешь, что такое настоящие скандалы. Ты вообще ничего не смыслишь в жизни.
Она сделала шаг ко мне, в ее глазах горело злое, унизительное пламя.
Думала, удачно уcтроилась? Мой сын, конечно, ослеп, раз выбрал тебя. Но я все вижу. Вижу твою дешевую одежду, твою привычку подлизываться с улыбкой. Думаешь, я не понимаю, зачем ты здесь?
Я молчала, чувствуя, как внутри сжимается ледяной ком. Любое слово лишь подлило бы масла в огонь.
Ты ничтожество и жалкая тварь вот кто ты. И всегда такой будешь. А теперь вон отсюда. Чтобы духу твоего в моем доме не осталось.
Последние слова она выплюнула мне прямо в лицо.
Я не стала спорить. Не стала ничего доказывать. Просто развернулась и пошла в гостевую комнату. Чемодан был почти собран мы с Дмитрием и так готовились к переезду. Осталось лишь докупить пару мелочей.
Руки двигались автоматично. Зубная щетка. Зарядка. Ноутбук. За спиной я чувствовала ее жгучий взгляд. Она не уходила, стояла, следила, чтобы я не взяла ничего «лишнего».
Когда я с чемоданом в руке проходила мимо нее к выходу, она бросила вдогонку:
И сыну моему не жалуйся. Сам разберется, с кем связался, когда вернется. Может, хотя бы глаза откроет.
Дверь за моей спиной захлопнулась так, что в ушах зазвенело.
Я осталась стоять на прохладной вечерней улице. В кармане завибрировал телефон. Не глядя, я достала его. Сообщение от нотариуса, которого я наняла неделю назад.
*«Анастасия, добрый вечер. Все формальности улажены. Сумма наследства от вашего дяди окончательно подтверждена и зачислена на ваш счет. Поздравляю».*
Я подняла глаза на дом. Большой, красивый, тот самый, в котором минуту назад я была никем.
Тот самый, который Тамара Игоревна, увязнув в долгах после провального бизнеса, выставила на срочную продажу через риелтора. Она думала, никто не знает.
Я знала.
Холодная, ясная мысль родилась в голове. Острая и идеальная, как ледяной кристалл. Я снова посмотрела на освещенные окна дома, за которыми осталась женщина, только что уничтожившая меня.
На моем лице появилась улыбка. Совсем не жалкая.
Я нашла в контактах номер того самого риелтора, чью визитку случайно увидела в прихожей.
Алло, добрый вечер. Меня зовут Анастасия. Я звоню насчет дома на Лазурном бульваре. Он еще продается? Прекрасно. Готова внести задаток. Прямо сейчас.
Риелтор на том конце провода на секунду растерялся. Видимо, не ожидал такой настойчивости ночью.
Но деньги не пахнут, и уже через час мы сидели в круглосуточном кафе, подписывая предварительный договор.
Мой нотариус, разбуженный звонком, подтвердил мою платежеспособность и начал готовить документы для анонимной сделки через подставную фирму.
Следующую неделю я жила в дорогом отеле в центре. Я не звонила Дмитрию. Ни разу.
Это было самое трудное сдержать желание пожаловаться, услышать его голос. Но я знала: Тамара Игоревна уже успела обработать сына. Мой звонок стал бы лишь проверкой ее версии. Я решила дать ей доиграть партию до конца.
Он позвонил сам, в день прилета. Я смотрела на его имя на экране и чувствовала, как сердце колотится где-то в горле.
Настя, ты где? его голос был холодным и отстраненным.
В отеле, спокойно ответила я.
В отеле? Что за бред? Мама сказала, ты собрала вещи и ушла, хлопнув дверью, после того как она сделала тебе замечание. Ты ведешь себя как ребенок!
Я усмехнулась. Так вот какова официальная версия. Не ее выгнали, а она сама ушла. Гениально.
Твоя мама кое-что не договаривает, Дмитрий.
Что она может не договаривать? Она сказала, что ты ее оскорбила! Что ты ненавидишь ее и ее дом! Настя, я не ожидал от тебя такого. Ты должна извиниться.
Вот оно. Момент истины. Он даже не попытался выслушать меня. Не дал шанса. Приговор был вынесен заочно.
Извиниться? переспросила я, чувствуя, как внутри закипает ледяная ярость. За что? За то, что меня вышвырнули на улицу?
Хватит драматизировать! Возвращайся домой, поговори с мамой. Веди себя как взрослая. Мы же семья.
*Семья.* Это слово прозвучало как издевательство.
Знаешь, Дмитрий, я как раз веду себя как взрослая. Решаю проблемы. Например, жилищный вопрос.
В трубке повисло недоуменное молчание.
О чем ты? Мы же скоро переезжаем в нашу квартиру.
*Мы* да. А вот твоя мама нет. У нее, кажется, были другие планы. Она же продает дом, верно?
Я слышала, как он напрягся.
Продает. У нее трудности. Но это не твое дело.
Уже мое, мой голос был спокоен, но в нем звенела сталь. Передай маме, что у нее появился новый хозяин. И этот хозяин дает ей ровно неделю, чтобы съехать. Или она может остаться. В роли домработницы.
На том конце провода раздался подавленный вздох. Это была Тамара Игоревна, очевидно, слушавшая разговор по громкой связи.
Настя, ты что не
