Пирожок с душой
Алина стояла перед облупившейся дверью с надписью «Кафе “У Самовара”». Буквы покосились, одна «а» держалась из последних сил. У крыльца — засохшие кусты черёмухи, помятый мусорный бак и пара воробьёв, греющихся на осеннем солнышке.
— Ну, здравствуй, новая жизнь, — пробормотала она, вставляя ключ в скрипящий замок.
Новая жизнь пахла сыростью, лавровым листом и старой плитой. Алина чихнула, распахнула окна, вздохнула — и взялась за дело.
— Ты рехнулась! — голос подруги Наташи трещал в трубке. — Купила кафе?! В этой дыре? Увольнение так ударило по голове?
— Лучше печь пироги, чем пересчитывать чужие деньги, — вздохнула Алина, вытирая столы. — Да и мечтала же. Помнишь, как у бабушки?
— Помню. Но мечтать — одно, а этот… сарай — совсем другое.
— Это не сарай. Это моя пекарня.
Она назвала её «Малиновый калач». Потому что бабушка всегда добавляла в тесто малиновое варенье, и зимой весь дом пах ягодами и свежей выпечкой. Алине хотелось вернуть это ощущение.
Первые дни клиентов не было. Кафе затерялось на окраине, куда заглядывали лишь те, кто знал все тропки. Алина вставала в пять, месила тесто, пекла, убирала, экспериментировала. Аромат ванили и кардамона смешивался с запахом свежесваренного кофе. Она поставила на подоконник банку с малиновым вареньем и приклеила на стекло табличку: «Заходите — не пожалеете».
— Бабушка, ну помоги, — шептала она, вынимая из духовки румяные «ушки».
И будто в ответ, вечером в дверь заглянула бабушка Глаша из соседнего подъезда.
— Это ты тут пироги печёшь? Шла мимо, запах почуяла. Дай-ка попробую.
Алина протянула ей пирожок. Старушка прищурилась, прожевала и одобрительно кивнула.
— Неплохо. Настоящее. Завтра девок приведу в шашки играть. Ты нам чай поставь.
На следующий день пришли «девки»: три старушки с неиссякаемыми байками. Через неделю — трое студентов. Потом — курьер, потом мамаша с коляской. Слухи ползли по району — медленно, но верно.
Алина сменила вывеску. Вместо «У Самовара» теперь красовалось: «Пекарня с ароматом малины». Помог Игорь, один из студентов.
— Ты что, дизайнер?
— Пока нет. Учусь. Но пироги у вас — объедение. Хочу, чтобы вывеска была достойной.
Алина впервые за долгое время почувствовала — она кому-то нужна. К вечеру Игорь привёл подругу: «Это Лена, фотограф. Хотим вам соцсети раскрутить». Алина едва сдержала слёзы.
— Привет, — в дверь прокрался знакомый до мурашек голос. — Алин…
Она обернулась. На пороге стоял Витя. Бывший. Тот самый, который год назад ушёл «подумать» и пропал у коллеги из отдела.
— Ты чего здесь? — голос её был сух.
— Я… услышал, что ты кафе открыла. Решил зайти.
— Зашёл. Теперь иди.
— Подожди. Мы же с тобой когда-то…
— Ты когда-то сказал, что я — серая мышь. А теперь соскучился, да?
Он криво усмехнулся:
— Не в этом дело. Просто… Я слышал, ты вложилась. А пока мы официально не разведены, всё твоё — наше общее.
— Ты серьёзно?
— Не хочу ссор. Давай договоримся? Я помогу с ремонтом, пару процентов моих…
Алина молча сняла фартук, подошла к двери и распахнула её.
— Витя, вот дверь. Выходи. И чтоб я тебя больше не видела.
Он попытался что-то сказать, но в дверях возникла бабушка Глаша с компанией.
— Ой, кто это тут скандалит? Марш отсюда, милок. У нас тут женские посиделки.
Витя буркнул и исчез.
— Кто такой был? — поинтересовалась одна из подруг.
— Бывший. За своей долей припёрся.
— А не жирно ли? — фыркнула бабка и схватила с блюда ещё один пирожок.
— Алина, — позвонила мать. — Ты что там устроила? Витя звонил. Говорит, ты его чуть ли не выгнала.
— Мам, он пришёл требовать долю в кафе. Ты считаешь это нормальным?
— Ну, он же твой муж. Почти. Может, ещё сойдётесь. Ты ж не молодеешь…
— Мам, я сама дело открыла. С нуля. И счастлива. Ты не можешь порадоваться за меня?
— Я переживаю. Кафе в трущобах, развод, денег — гроши. Это не жизнь.
— Это моя жизнь, мама. И я её выбрала.
— Ладно. Как прогоришь — не плачь.
Алина положила трубку. Долго сидела на кухне, глядя в пустую кружку.
— Можно войти? — заглянула Лена. — Мы фото закончили… Ты плачешь?
Алина вытерла щёку.
— Нет. Просто вспомнила бабушкины слова: если тесто липнет — терпи. Значит, ещё не подошло.
— Ты молодец, Аля. Правда. Мы с тобой.
Лена обняла её. Потом протянула телефон.
— Глянь. Мы выложили первые снимки. Уже сотня подписчиков.
К весне очередь за малиновыми пирогами тянулась до перекрёстка. В меню добавились новые позиции: вишнёвые рулетики, творожные косы, яблочные штрудели. Пекарня расцветала.
Как-то вечером в дверь постучали.
— Можно? — на пороге стоял седой мужчина с букетом полевых цветов.
— Да?
— Я отец Лены. Дочь уехала в Москву, но всё рассказывала. Я пекарь на пенсии. Сидеть невмоготу. Может, помо— Работать не боитесь? — улыбнулась Алина, пропуская его внутрь, и пекарня обрела ещё одного верного друга.
