Развод во имя любви
— Анна! Ты совсем рехнулась?! — Дмитрий швырнул на стол бумаги, отчего разлетелись чайные ложки. — Двадцать три года бок о бок, а ты мне развод подаёшь? За что?!
— За то, что наконец узнала, что такое любовь, — тихо ответила Анна, не глядя на него. — И поняла, что между нами её не было.
— Не городи чепухи! — Дмитрий схватился за голову. — У нас дом, семья, внуки! Какая любовь в пятьдесят лет? В романы ударилась?
Она подняла на него глаза — без злости, без упрёка, только усталость и твёрдость, которой он прежде не замечал.
— Именно в пятьдесят, Митя. Потому что завтра может не наступить.
Она собрала ложки, поставила чайник. Движения привычные, но в них появилась лёгкость, будто сбросила оковы.
— Кто он? — хрипло спросил Дмитрий, опускаясь на стул. — Кто этот… ухажёр?
— Его зовут Евгений. Преподаёт в университете. Литературу.
— Литературу! — фыркнул муж. — Ну конечно! Стишки тебе читает, а ты, дура, растаяла?
Анна налила ему чай, села напротив. За окном лил дождь, струи воды расползались по стеклу.
— Знаешь, что он мне сказал при встрече? — прошептала она. — «У вас удивительные руки». Представляешь, Митя? За двадцать три года ты ни разу не сказал мне такого.
— Руки? — растерянно переспросил он, глядя на её ладони. — Да что в них особенного?
— Вот именно, — усмехнулась она. — Что особенного в руках, что кормили тебя, стирали, гладили рубашки? Что особенного во мне, родившей тебе сына, выстроившей твой быт?
Дмитрий отхлебнул чай, поморщился.
— Горький.
— Сахар на столе, — машинально ответила Анна, потом осеклась. — Впрочем, теперь сам добавляй.
Тишину нарушали только старые часы — подарок свекрови на юбилей свадьбы.
— А что скажет Сергей? — пробормотал Дмитрий. — У него семья… Какой пример ты подаёшь?
— Он уже знает. Вчера рассказала.
— И что?
— Обнял и сказал: «Мама, будь счастлива».
Дмитрий сжался, будто от удара.
— Значит, вы против меня?
— Не против тебя. За меня. Впервые — за меня.
Она встала, подошла к окну. Дождь хлестал сильнее.
— Помнишь, как познакомились? — спросила, не оборачиваясь. — На танцах в ДК. Ты подошёл, сказал: «Пойдём?» А потом поцеловал у подъезда. Я думала — вот он, мой суженый.
— И что, ошиблась?
— Ты не суженый, Митя. Ты просто мужчина, который выбрал удобную жену. Которая не мешает. И я ею была. Двадцать три года.
Дмитрий подошёл к ней.
— Аня, ну что за бред? Я тебя любил! Люблю! Вместе квартиру получили, дачу строили, Серёжу растили…
— Строили, растили… А любили? Ты уверен?
— Конечно!
— Когда последний раз говорил «люблю»? — Она прикрыла глаза. — Восемь лет назад, когда у меня аппендицит был. Ты испугался, что умру.
Он хотел возразить, но слова застряли.
— А знаешь, что самое страшное? — продолжила она. — Я и сама забыла, что такое любовь. Думала — это когда удобно. Оказывается, нет.
— С этим… Евгением… тебе неудобно?
Анна повернулась. В её глазах горел свет, которого Дмитрий не видел годами.
— С Женей мне страшно, Митя. Когда он смотрит, у меня дрожат руки. Когда звонит, теряю счёт времени. Когда касается меня, мир останавливается.
— Это… возрастное. Пройдёт.
— Может, и пройдёт. Но я хочу это пережить. Хочу чувствовать себя женщиной, а не прислугой. Чтобы мужчина смотрел на меня с жаждой, а не оценивал — чисто ли в доме, вкусен ли ужин.
Дмитрий сгорбился, будто под тяжестью.
— А если он тебя бросит?
— Останусь одна. Но это лучше, чем быть с тем, кто меня не видит.
— Я вижу!
— Правда? — Она села напротив. — Во что я одета?
Он растерянно оглядел её.
— Ну… в голубое.
— Зелёное, Митя. Я купила этот сарафан месяц назад. Думала, заметишь. Тебе нравится зелёный.
— Какая разница?
— Для меня есть. И для Жени — тоже.
В прихожей щёлкнул замок. Вернулся Сергей.
— Что-то вы тихие… — Он замолчал, увидев их лица. — Что случилось?
— Мать с ума сошла, — хмуро бросил Дмитрий. — Разводиться собралась. В её-то годы.
Сергей повесил куртку, сел за стол.
— Пап, а ты маму любишь?
— Конечно!
— Когда последний раз говорил ей это?
Дмитрий опустил взгляд.
— Мужчины не болтают попусту. Они делами доказывают.
— Какими делами? — тихо спросила Анна.
— Зарплату приношу, не пью, не изменяю…
— Это не любовь, папа, — вздохнул Сергей. — Это обязанности.
— Ты тоже на её стороне?
— Я за то, чтобы мама была счастлива. А ты? Ты счастлив?
Дмитрий хотел соврать, но не смог. Он оглядел кухню — жёлтые обои, фамильный сервиз, жену, которая стала частью интерьера.
— Не знаю, — признался он.
— Мама знает. И поняла — нет.
Анна взяла его за руку.
— Митя, ты хороший человек. Надёжный. Но мы с тобой… как старые тапочки. Удобно, но не более.
— Разве плохо?
— Не плохо. Но и не достаточно.
Он встал, подошёл к окну. Дождь кончился, выглянуло солнце.
— Может, попробуем ещё раз? Я изменюсь…
— Нельзя заставить себя любить, — прошептала она. — Мы поженились не по любви. Прожили чужую жизнь.
— А теперь ты хочешь свою?
— Хочу попробовать.
Дмитрий обернулся. В её глазах горела жизнь.
— Ты… ты красивая, — неожиданно сказал он.
— Поздно, Митя.
Сергей поднялся.
— Я пойду.
Они остались вдвоём. Молчали. Потом Дмитрий взял документы.
— Где подписывать?
Он расписался, отложил ручку.
— И когда уезжаешь?
— Завтра.Она уехала на рассвете, а он стоял у калитки, глядя вслед удаляющемуся такси, и впервые за много лет почувствовал, что дом опустел навсегда.
