Структура сновидения была хрупкой, как первый лед на Неве. Тени скользили по стенам, а голоса звучали будто из-под толстого ватного одеяла.
— Лидия! Лидка, открой! — Сергей Петрович бил кулаком в дверь, но звук прихлопывался, будто кто-то подушкой ловил каждый размах. — Я чувствую, ты там! Автомобиль на месте, «Жигули» седьмой модели!
— Уходи… — донеслось сквозь дверное полотно, будто голос выходил из старого радиоприемника. — Надоел, как осенний дождь…
— Да что случилось-то?! — Сергей оглянулся на дверь соседки, где в глазке мелькнуло подозрительное мерцание. — Лида, ну включи мозги! Кому я нужен в пятьдесят с хвостом?
— Твоя драгоценная Наташка тебе нужна! — голос жены завилял, как провод на ветру. — Она мне такое насказала… такое, что волосы дыбом!
Сергей прижался лбом к холодной поверхности двери, которая вдруг стала мягкой, как тесто. Наташка… Шестнадцать лет, колючая, как репейник. С мачехой — как кошка с собакой.
— Лида, давай без истерик! Что она наговорила-то? Может, это у нее гормоны скачут?
— Всю жизнь гормоны скачут! — фыркнула Лидия, и звук напомнил лопнувший пузырь. — Собирай манатки, живи теперь где хочешь! Может, у первой жены тебе будет лучше!
Дверь напротив внезапно разъехалась в стороны, как в плохом мультфильме, и на пороге возникла тетя Галя — вся в пуховых тапках, с лицом, как у ворчливого домового.
— Сергей Петрович, что за бабьи посиделки? — прошипела она, и изо рта у нее повалил пар, будто на улице минус сорок.
— Да вот, Галина Степановна, не пускает. Будто я не муж, а злой дух какой-то…
— А может, это и правда не ты? — зашептала соседка, крутя пальцем у виска. — Вдруг двойник? Вот Витька с пятого этажа вчера говорил, что видел себя в лифте…
— Да что вы! Я же с завода! Только пришел — а тут…
Тетя Галя принюхалась, как сыщиная собака.
— А женщинами от тебя не пахнет? Вдруг на стороне гуляешь?
— Да что вы, Галина Степановна! Я двадцать лет с Лидой! Какие женщины?!
— Лидка! — тетя Галя постучала в дверь ногой — странно, но в сновиденческой логике это казалось нормальным. — Выходи, тебе муж свою верность клянется!
— Все мужики на один покрой! — завизжала Лидия изнутри. — Думают, жена — дура, глаза замажет!
Сергей рухнул на ступеньки, которые вдруг стали резиновыми, и достал телефон — старый, кожаный, с антеннами, как у спутниковой таблки.
— Кому звонишь? — ухмыльнулась тетя Галя.
— Наташке. Пусть она своей матери объяснит, что за бред несла.
Дочь ответила с третьего раза, на фоне — дискотечные ритмы и смех, будто из 90-х.
— Пап? Я у Иринки, тесты решаем…
— Наталья, что ты наговорила Лидии?! Она меня как беса за порог не пускает!
— А-а… — протянула дочь, и голос ее стал жидким, будто тающий снег. — Ну я же не знала, что она так раздует! Просто сказала, что видела тебя в «Калинке» с блондинкой…
— С кем?!
— Ну… рыжая такая, в красном. Вы кофе пили, она тебя по плечу гладила…
— Да это же Ольга Николаевна, бухгалтер! Премию мне оформляла!
— Откуда мне знать! — Наташка внезапно рассмеялась, как в старых хоррорах. — Мачехе я правду сказала — видела, мол, папа с чужой тетей в кафешке сидит. А она как заведется…
— Сию минуту домой!
— Пап, мне завтра экзамен по литературе…
— Лидия! — Сергей забарабанил в дверь, которая теперь была то деревянной, то желеобразной. — Это все Наташка! Она Ольгу Николаевну увидела, да все переврала!
— Ольгу?! — взвизгнула Лидия. — Уже по имени?!
Тетя Галя вдруг превратилась в кошку и юркнула в свою квартиру, бросив на прощание:
— Чайник кипит…
Сергей остался один в коридоре, где стены медленно пульсировали. Из-под двери выполз дымок — видимо, Лидия что-то сжигала. Его вещи? Фотографии?
— Лида, ну хватит! Соседи подумают, что у нас пожар!
— Пусть думают! — голос жены вдруг разделился на три, как в плохом аудиоэффекте. — Пусть знают, как живут обманутые жены!
— Да какой я обманщик?! — Сергей поймал летающую лампу, которая внезапно оторвалась от потолка. — Я же как пес преданный — работа, дом, диван!
— Ага! А Наташка что сказала?!
— Она времешко отнимает! — крикнул Сергей, и его голос вдруг эхом. — Она с ума свела родную мать, теперь тебя достает!
— Я не чужая ей! — Лидия зарыдала, и слезы потекли из-под двери ручейками. — Я же ее как родную…
Сергей прислушался. В квартире вдруг заиграла «Катюша» — но медленно, будто пластинку испортили.
— Лидка… ты там чего?
— Вспоминаю… — прошептала жена. — Как ты в первый раз привел ее ко мне. Шестилетняя, в розовом…
— И ты ей торт испекла.
— А она плюнула… сказала, что у мамы вкуснее…
Сергей вдруг увидел себя со стороны — седого, морщинистого, в мятом телогрее. Жизнь как-то незаметно проскользила, оставив только этот коридор, эту дверь и женский плач.
— Лида… открывай. Я устал.
Дверь растворилась без звука, и Сергей увидел кухню. Все было синим — посуда, стены, даже кот на холодильнике. Лидия стояла в центре, в фартуке, исписанном уравнениями.
— Прости, — сказала она, и рот ее не шевелился. — Я… испугалась.
— Чего?
— Что я старею. Что ты найдешь… кого-то из телевизора.
Сергей рассмеялся, и смех его рассыпался осколками.
— Лидка… мне же не двадцать.
— А Наташка?
— Наташка… — он потянулся к синей чашке, но она уплыла. — Она просто не понимает.
— Мы не понимаем…
В двер»И тогда Сергей Петрович обнял Лидию, и они вместе растворились в синеве кухни, как два старых письма, которые наконец нашли свой конверт.»
