Вот сюрреалистичная версия вашей истории, адаптированная под русскую культуру с мечтательной логикой:
Тоня оставалась одна столько, сколько ей было отмерено. Всё началось, когда супруг её скоропостижно скончался от разрыва сердца по дороге в больницу. Жили они по-разному – в юности пылали страстью, потом родили дочь Светлану, а через три года и сына Артёма.
Но потом открылась правда – муж завёл любовницу. Тоня рычала в подушку, но терпела. Он нашёл женщину помоложе, без детей, где тихо и никто не требовал внимания. А дома – вечный хаос, крики, пелёнки. Он-то хотел двоих детей, но помогать не спешил. «Ты же дома сидишь!» – шипел он.
Догадывалась, конечно. Деньги уходили непростительно быстро, а он возвращался с работы с мутным взглядом и самодовобольной улыбкой. Но знать правду было страшнее неведения. Что делать-то? Выгонять? Уйти самой – куда?
Пока застала их в «Детском мире». Он покупал той дурынде плюшевого медведя, а Тоне вон уже три года обещал новую зимнюю куртку. После этого отпустила – пусть ходит к детям, денег подкидывает. Дочь Света от отца шарахалась, как моль от нафталина, а Артём ходил к нему по выходным.
Потом любовница (Тоня так её называла, хоть сын и твердил, что те жили «как семья») скоропостижно скончалась. Супруг вернулся с повинной головой, валялся в ногах. Просто Артём пригрозил: «Или ты его берёшь обратно, или я ухожу к нему». Так они и жили – под одной крышей, но будто через прозрачную стену.
А через шесть лет – инфаркт. Скорая не успела. Похоронила – и осталась снова одна.
Сын съехал, когда учился на пятом курсе. Работал, снимал комнату. Тоня вздыхала: «Женился бы хоть, внуков бы нянчила». Но Артём лишь отмахивался.
На пенсии Тоня взялась за вышивкау, слушала аудиокниги. Потом родился внук от дочки – забот прибавилось.
«Тебе бы замуж, – сказала соседка Марфа Петровна. – Ещё стройная, волосы седые, но густые. Чего одной маяться?»
«Зачем? – отвечала Тоня. – Вот дочка второго ребёнка задумала, внука мне подбросит. Мужчины мне больше не нужны».
Но однажды в парке, где золотые листья лежали, как рассыпанные монеты, к ней подсел мужчина. «Можно присоединиться? – спросил он. – Все скамейки заняты влюблёнными, а я, как тень, брожу один».
Борис Семёнович, вдовец (якобы). Рассказывал о войне в Афганистане, цитировал Есфтова. Тоня даже помаду навела перед их прогулками.
Но как-то он не пришёл. День, два…
Тоня, вспомнив, как муж умер в одиночестве, рванула к нему домой. Во дворе бабка с болонкой подсказала квартиру.
Дверь открыла полную женщина в застиранном халате.
«Вы к кому?»
«Борис Семёнович… не заболел ли?»
«Ах, – женщина скривила губы. – Опять он тут влюблённых бабулек собирает? Я-то жива, слава мудрости, хоть и мру ежедневно в его рассказах».
Тоня бежала домой, будто по тонкому льду. В голове звенело: «Дура старая! Доверилась, как девочка!»
Зимой, покупая подарки в «Ашане», она увидела его с той же женщиной. Он сделал вид, что не узнал её, но когда она выходила, почувствовала его взгляд – тёплый и виноватый.
После этого Тоня перестала заходить в парк. Лучше уж одной. Ведь мужчины – как чайки: вьются, кричат, выпрашивают кусок, а потом улетают к другим.
