— Куда это ты, опять к своему Денису? А ужинать будешь? — спросила мать, выйдя в коридор.
— Не хочу, — отрезала Катя, отвечая только на последний вопрос.
Ей казалось, что матери важнее, поела ли дочь, а не с кем она гуляет. Поправила ремешок на платье, улыбнулась своему отражению в зеркале и обернулась к матери.
— Он же без роду без племени. Зачем он тебе? Ни кола ни двора, ни семьи, ничего. Какая из него опора? Вырос в детдоме, привык только о себе думать… — Слова сыпались из матери, как горох из дырявого мешка.
— Мам, хватит! — резко перебила её Катя. Улыбка исчезла. — Ты его даже не знаешь. Разве он виноват, что рос без родителей? Говоришь о нём, как о преступнике. А он лучше многих, у кого есть семья. — Голос Кати дрожал, щёки горели от возмущения, глаза блестели от слёз. В этот момент она была так прекрасна, что мать разозлилась ещё сильнее.
— Да ты сама не понимаешь, что говоришь! — крикнула она в сторону комнаты, где отец сидел с газетой. — Тебе что, всё равно, за кого дочь замуж выйдет?
Отец вздохнул, отложил газету и подошёл.
— Что ты хочешь? Привязать её к стулу? Сегодня запретишь, а завтра она сбежит. Взгляни на неё. Ничего не напоминает? Тебя тоже родители не пускали ко мне. Помнишь, как по водосточной трубе спускалась? У меня тогда тоже ничего не было: комната в общаге на троих, две рубахи да одни штаны. И костюм старшего брата, в котором на выпускной ходил.
Разве это тебя остановило? Разве помешало влюбиться и выйти за меня? Твоя мать до сих пор меня терпеть не может, хоть у нас и квартира, и машина. На мои деньги в санатории отдыхает, а всё равно злится, что я не из её круга — деревенский, из многодетной семьи. Для неё это всегда было позором. — Отец говорил ровно, но было видно, как это ему тяжело. Надоели крики, жалко дочь, а что делать — не знал.
— Посмотри на неё. Она влюблена. Разве не видишь? Спорить с влюблёнными — только хуже. Если помешаешь, сделаешь её несчастной, и она тебе этого не простит.
— Спасибо, пап, — Катя сквозь слёзы улыбнулась и выскользнула за дверь, пока мать приходила в себя.
Когда дверь закрылась, мать набросилась на отца:
— Ну и человек! Зачем ты это вспомнил? Не мог поддержать? Или тебе правда всё равно, с кем наша дочь связала жизнь?
— Да успокойся, — примирительно сказал отец. — Кто сказал, что она за него замуж собралась? Денис умный парень. Сначала встанет на ноги, потом жениться будет. А тебе лучше, чтоб она с каким-нибудь мажором крутила, вроде Соколова, который их одноклассницу в положении оставил? Родители его быстренько в Швейцарию отправили, а девочка в семнадцать лет ребёнка растит. И сколько ещё таких будет.
— А ты думаешь, детдомовский лучше? У них же понятий нет… — начала мать.
— Откуда знаешь? Много ты их в жизни видела? Катя права — он не хуже других. Мы его не знаем. Дай ему шанс, пусть докажет, на что способен. Из меня вышел толк, а из него — почему нет? У него цель — выбиться в люди. А у Соколова другая — родительские деньги проматывать. И он с ней отлично справляется. — Отец вернулся к газете, давая понять, что разговор окончен.
— С тобой говорить бесполезно! — Мать сжала губы и ушла на кухню.
Катя ничего этого не слышала. Она шла на свидание, едва касаясь земли лёгкими шагами. Летнее платье трепетало на ветру, обрисовывая стройный стан.
Вдали она увидела Дениса и ускорилась, почти побежала. Он заметил её и широко улыбнулся.
Они встретились, обнялись, и Катя прижалась к его груди, как к спасительной опоре. Будто ветка в бурном потоке вдруг натыкается на камень и застревает, а другие несёт дальше, в тёмную глубину.
Под тонкой рубашкой стучало сильное сердце. Катя отстранилась:
— Что-то случилось?
— Почему ты так решила?
— Чувствую.
— Бабушка умерла. Два месяца назад. Только сегодня узнал.
— Ты не говорил, что у тебя есть бабушка.
— Я на неё злился. Она меня в детдом отдала, ни разу не навестила. Для меня она давно умерла. А сегодня узнал — она завещала мне дом. Соседка разыскала, её зять в полиции работает. Надо съездить, посмотреть, в каком он состоянии. Я там не был лет двадцать.
— Хочешь там жить? — Катя приподняла бровь, совсем как мать.
— Вряд ли. Если дом хороший, продам или квартиру куплю.
— Это же чудесно! — глаза Кати загорелись. — У тебя была бабушка… и дом! А мама твердит, что ты…
— Нищий? — усмехнулся Денис. — Я и сам знаю, что тебе не пара. Может, дом развалина, и твоя мать окажется права.
— Перестань! Поедем и посмотрим, — твёрдо сказала Катя.
— Прямо сейчас?
— А чего ждать? Автобус ходит? Поехали!
Они успели на рейс.
— Позвони родителям, а то решат, что я тебя украл, — сказал Денис.
Катя позвонила отцу, сбивчиво объяснила. К концу разговора лицо её потемнело.
— Что? — спросил Денис.
— Ругались с мамой из-за меня. Просил вернуться пораньше.
— Из-за меня, значит. Зря ты поехала. Можешь выйти, я сам съезжу.
— Ни за что! — упрямо сказала Катя.
Они молча ехали, глядя в окно. Катя расспрашивала о детстве, о бабушке.
— Строгая была. Не помню, чтобы улыбалась. Мне тогда лет шесть было. В детдоме школу начал. Помню её смутно.
Про родителей Катя не спрашивала. Денис сразу предупредил — тема закрыта.
Но вдруг он сам заговорил:
— Маму сбила машина. Отца не помню, утонул, когда мне было четыре.
— А бабушка чья? — оживилась Катя.
— Не знаю.
Дом Денис узнал сразу. Крепкий, бревенчатый. Пока думали, как открыть дверь без ключа, позади раздался голос:
— Вы чего тут шляетесь? — Пожилая женщина в платке смерила их взглядом.— Это мой дом, Валентина Фёдоровна — моя бабушка, — ответил Денис, глядя в удивлённые глаза соседки, которая после недолгого молчания кивнула и побежала за ключом, а в душе у него наконец-то поселилось чувство, что он нашёл то, чего так долго не хватало — место, которое можно назвать домом.
