Дневник
Сегодня я готовила ужин, когда позвонил Сергей.
— Тань, извини, немного задержусь. Маму на «скорой» увезли в больницу.
— Что случилось?
— Гипертонический криз. Вроде стабилизировали, сейчас под капельницей. Пробудет там несколько дней, может, неделю…
По его голосу я поняла — он что-то недоговаривает.
— Значит, ты уже был у неё и теперь едешь домой? Я ужин приготовила, — сказала я бодро.
Мы жили вместе два месяца, а я всё ещё ждала его с тем же трепетом, как в первые дни.
— Мне нужно заехать по одному делу. Приеду — всё расскажу.
— Что расскажешь? — Но в трубке уже раздались гудки. Перезванивать не стала, но в голове засела мысль: «Что за секреты? Почему не сказать сразу? Или опять сюрприз готовит?» Сергей любил делать приятные неожиданности, за это я его и любила. Проверила, выключена ли плита, и села за ноутбук.
Я работала в маркетинговом агентстве. Дома было удобнее — в офисе вечно кто-то отвлекал. Так углубилась, что не заметила, как прошло два часа. Очнулась, только услышав, как щёлкнула дверь.
— Ну наконец-то! — вышла встречать.
Но он был не один. Рядом стояла худенькая девочка.
Светлые, почти белые волосы, бледные брови, бледные губы. Только глаза — тёмно-серые, с каким-то не детским, решительным взглядом.
«Странная девочка», — подумала я.
— Таня, это Катя, — сказал Сергей, неловко улыбаясь.
— И?
— Моя дочь.
— Дочь?! — Я остолбенела. — Ты никогда не говорил, что у тебя есть дочь, да ещё такого возраста!
Он смотрел на меня умоляюще.
— Ладно, раздевайтесь и мойте руки, я ужин разогрею, — бросила я и ушла на кухню.
Откуда она взялась? Почему он скрывал её? А вдруг он ещё и женат? Сердце сжалось. Понимала — с появлением Кати всё изменится.
Мы познакомились три месяца назад. Через три недели он переехал ко мне. О свадьбе не говорили, но мне казалось — это вопрос времени. Но теперь… У него есть дочь. О которой он молчал. Как ему теперь верить?
Мясо на сковороде зашипело. Я убрала со стола, слыша, как Сергей показывает Кате квартиру. «Неужели она будет жить с нами?»
— Ужин готов, — позвала я.
Они прошли мимо, даже не взглянув. Сергей с дочерью сели за стол, а я разлила чай. Есть не хотелось.
— В каком ты классе? В шестом? — спросила я, прерывая молчание.
— Да. Я не хочу есть. Можно я пойду в комнату? — Катя смотрела только на отца.
— Хотя бы чай выпей, — попросил он. Она скривилась. — Ладно, иди.
— Объяснишь, откуда у тебя дочь? Ты ведь не был женат. Сколько ещё от меня секретов? — прошептала я, когда Катя вышла.
— Расскажу. Но сейчас не время. Она поживёт с нами, пока мама в больнице.
— Хорошо, — встала, убирая нетронутые тарелки.
— Тань, не дуйся. Я всё объясню.
— Надеюсь.
Катю уложили спать в зале. Я взяла ноутбук на кухню. Может, успею доделать работу.
Потом Сергей рассказал.
— В школе я безнадёжно влюбился в Наталью. Она мечтала о сцене, уехала в Москву поступать в театральный. Но её не взяли, вернулась. Мы иногда гуляли, однажды она позвала к себе. Была странная — то смеялась, то грубила. Говорила, что в училище посоветовали «набраться опыта». В общем, мы переспали. Потом она меня выгнала.
Через три недели сказала, что беременна, но замуж не пойдёт. Я был зелёным пацаном, рассказал маме. Оказалось, у Натальи отрицательный резус, аборт опасен. Её родители обвинили меня, заявили — ребёнка оставят в роддоме.
Наталья родила недоношенную девочку и отказалась от неё. Мама не выдержала — оформила опеку. Я перевёлся на заочное.
Все девушки, узнав о дочери, сразу исчезали. Когда встретил тебя, испугался сказать. Боялся потерять.
— Что Кате говорил о матери?
— Что умерла. Наталья даже не навещала её.
— Что теперь?
— Мама поправится — Катя вернётся к ней. Но если что… она будет жить с нами. Тань, прости, что не сказал сразу. Я тебя очень люблю.
Утром я сварила яйца, поставила перед Катей йогурт.
— Бабушка говорит, йогурт — не еда, — заявила она и взяла бутерброд у Сергея.
Он отвёз её в школу, а я села за работу. Когда пора было забирать, опоздала. Катя ждала у входа.
— Дайте завтра денег, сама доеду, — сказала она.
— Прости, засиделась за работой…
В машине она попросила заехать в кафе. Хотя дома был борщ.
Официантка принесла пиццу и сок. Катя «случайно» опрокинула стакан. Сок залил мой светлый костюм.
— Простите, — сказала она без тени раскаяния.
Дома молча переоделась. Руки дрожали. Было ясно — она сделала это нарочно.
На следующий день Сергей привёз Катя сам.
— Почему не берёшь трубку? — раздражённо спросил он.
Телефон был включён. Никаких звонков.
— Ничего не понимаю…
Тут зазвонил будильник. Сергей хмыкнул.
— Поставила, чтобы не опоздать.
— Ладно, я на работу.
Он ушёл. Катя отказалась от еды. Я села за компьютер.
Вдруг — грохот. На кухне Катя стояла над опрокинутой кастрюлей борща. Красные потёки по стенам.
— Я не знала, что она такая тяжёлая…
Я вытирала пол, думала: «Неужели врёт?»
— Отвезите меня к бабушке, — попросила Катя.
В больнице она исчезла. Бабушка сказала:
— Она ушла, сказала — вы её ждёте.
Я еле сдержала слёзы. «Опять её игра?»
Дома Катя сидела на детской площадке.
— Ничего не скажешь? Понимаю, чего ты добиваешься. Пойдём.
Вечером я рассказала Сергею.
— Она ревнует. Но моё терпение не безгранично.
— Она же ребёнок!
— Тогда живите у мамы. МНо через неделю мы все встретились снова — Катя неожиданно обняла меня и прошептала: «Давайте попробуем ещё раз», а Сергей крепко сжал мою руку, и в тот момент я поняла — мы справимся.
