В глухом посёлке на опушке сибирской тайги, где ветер выл, словно предвещая беду, жил одинокий Николай Петрович. Его дом, окружённый покосившимся частоколом, оглашался лишь смехом двух детей — Любови и Миши. Николай, механик на лесоперерабатывающем комбинате, тянул лямку в одиночку: командировки за запчастями, вечная занятость, а детей оставлял на попечение старой соседки Агафьи Семёновны.
Младшая Люба, хрупкая девочка с печальными глазами, не говорила ни слова. Врачи разводили руками, советуя подождать до школы, а там — видно будет. Она неотступно следовала за братом Мишей, который, хоть и был всего на год старше, понимал её без слов. Они не ходили в садик — боялись разлуки. Дни напролёт проводили во дворе, где их охранял огромный пёс по кличке Грозный. Его рычание сотрясало стены домов, а взгляд, полный свирепости, отпугивал даже самых отчаянных. С детьми же он был ласков — позволял им всё: от игр в будке до катания на своей спине.
Николай не раз замечал, как Люба, прижавшись к псу, шептала ему что-то. Грозный внимательно слушал, будто понимал каждое слово, и отвечал ей — то прижимался мордой, то аккуратно лизал щёку, отчего девочка заливалась смехом. В глубине души Николай верил: между его немой дочерью и псом была какая-то незримая связь.
Агафья Семёновна, уставшая от лет, частенько вздыхала:
— Жену тебе бы найти, Николай Петрович. Не потянешь один, да и я не вечная — кости ломит. Детям мать нужна, а дому — хозяйка.
Слова её, как гвозди, вбивались в сердце, но Николай лишь отмахивался — не верил, что кто-то заменит детям мать.
Однажды, в преддверии затяжных осенних дождей, в посёлок заглянул старый друг Николая, Виктор. Засиделись допоздна, вспоминая былые времена, а под утро Николай проводил его до станции. Зашли по пути в местную столовую, где за прилавком стояла Ольга — женщина с усталым, но нежным лицом. Её улыбка запала Николаю в душу. Так и закрутилось.
Ольга оказалась одинокой — переехала в посёлок после трагической гибели мужа. Детей не было, жизнь текла размеренно. Николай стал захаживать в столовую чаще, а по вечерам провожал её до дому. Вскоре он осмелел и пригласил Ольгу в гости.
Она пришла с гостинцами — пряниками да конфетами. Весь день играла с детьми, читала им сказки, рисовала смешные рожицы. Люба и Миша тянулись к ней, будто к солнышку. Но Грозный встретил её враждебно — рычал, скалил клыки, не подпуская к детям. Ольга попыталась задобрить его куском мяса, но пёс лишь отвернулся.
— Ничего, обвыкнется, — сквозь зубы процедил Николай, хотя тревога кольнула его под рёбра.
К Новому году Ольга перебралась к Николаю. Они расписались, она бросила работу и взялась за хозяйство. В доме засверкали полы, запахло пирогами. Николай вздохнул с облегчением: дети под присмотром, быт налажен. Но Ольге, привыкшей к вольной жизни, вскоре наскучили чужие дети. Она тосковала по вечеринкам, по беззаботным дням.
Маска заботливой мачехи быстро спала. За малейшую провинность — рассыпанные игрушки или громкий смех — она запирала детей в чулане. Люба и Миша, дрожа от страха, сидели в темноте, боясь даже пикнуть. Ольга запретила Мише жаловаться отцу, грозя худшим. Дети научились прятаться — только во дворе, у Грозного, они чувствовали себя в безопасности. Пёс ненавидел Ольгу, рычал при каждом её шаге.
Она требовала от Николая избавиться от собаки, но он был непреклонен:
— Грозный — член семьи. Не трогай его.
Отравить пса она не решалась — боялась разоблачения. Да и Грозный чуял подвох, отказываясь от её угощений.
Когда Николай уезжал, дом наполнялся чужими голосами. Ольга звала подруг, накрывала стол, музыка гудела до утра. Дети, голодные и напуганные, жались к Грозному в его будке. Высокий забор скрывал их от посторонних глаз, а лай пса никого не удивлял — все к нему привыкли.
Как-то осенью, собирая грибы, Ольга нашла заброшенный карьер со старым вагончиком. В голове её созрел чудовищный план.
В начале октября, когда уже подмораживало, Николай уехал в командировку. Ольга, проводив его, нарядила детей в лёгкие курточки и повела в посёлок. Улыбалась соседям, покупала конфеты — играла роль заботливой мачехи. Дети радовались, не подозревая подвоха. Но дома всё изменилось: она заперла их в чулане. Миша плакал, просил есть, но ответа не было.
Ночью Ольга, хлебнув для храбрости, вывела их на улицу. Шепнула, что ведёт «к папе за грибами». Люба, дрожа от холода, цеплялась за её руку. Они пересекли пустынное шоссе, добрались до карьера. В вагончике Ольга связала детей, заткнула Мише рот тряпкой и, захлопнув дверь, ушла.
Дома она разбросала игрушки, разворошила постели — готовила почву для обмана. Утром собиралась поднять тревогу, а мороз довершил бы всё. ГрозныйГрозный, почуяв беду, вырвался со двора, проломил дверь вагончика и, согревая детей своим теплом, продержался до утра, пока их не нашёл заплутавший охотник.
