«Мой сын моет посуду… Разве это теперь в порядке вещей?» — откровение свекрови, не готовой смириться с правдой.

— Привет, Светочка. Ну, как дела? — раздался в трубке голос Нины Васильевны, моей коллеги, известной своим крутым нравом и слепой любовью к взрослому сыну.

— Всё хорошо, — улыбнулась я. — На выходные приезжали дети с внучатами. Горы продуктов привезли, устроили застолье. А невестка у меня — само золото. Квартиру прибрала, окна вымыла. У меня же давление подскочило, сама бы не справилась.

— Тебе просто повезло! — в голосе Нины уже звучало не столько раздражение, сколько злость. — А у меня беда. Не жена, а настоящая гадюка прицепилась к моему Витеньке! Сначала прикидывалась скромницей, а теперь… просто кошмар!

— Ты же раньше её хвалила… Что случилось?

— Раньше — да. Но с тех пор, как Витя работу потерял — конец! Во всём он виноват. Грызёт его, как ржа железо. Ты знаешь, что она ему заявила? «Иди хоть куда-нибудь устраивайся!» Представляешь? Он же с двумя дипломами, а она ему — «в охранники иди»!

— А Витя что?

— А что он? Старается, ищет! Но нормальных вакансий сейчас нет. Разве он будет за гроши вкалывать? Я что, зря его в институтах кормила? Кровь из себя выжимала, чтобы он потом коробки разгружал?

Я молчала. Потому что знала — сын Нины Васильевны, Витя, уже два года как без работы. И, судя по всему, не слишком-то спешит её найти. Да, «ищет», но только там, где зарплата «по статусу». А пока — дома, в халате. И с матерью, свято верящей: её сын не для грязной работы.

— Ты только представь, — продолжала Нина, — она его заставляет убираться! Посуду мыть! Я в ужасе. Мужчина в фартуке… Да у меня мозг отказывается это воспринимать! А как кормит! Каша на воде, щи без мяса. Мой Витя любит котлеты, блины, пироги с вишней. А у неё — гречка да макароны. Он же мужчина, ему силы нужны!

— Деньги-то где взять? — тихо спросила я.

— Вот именно! Поэтому я сама ему всё готовлю! Сегодня сварила борщ, пирожков напекла, курочку зажарила. Отнесу. Он у неё пять кило сбросил, один скелет остался. Ну не стерва?

Я молчала. Потому что в голове крутилась лишь одна мысль: здоровый мужик, два года сидящий на шее у жены и матери, и его ещё жалеют. Неужели никто не видит, каково этой женщине? Дома ребёнок, в холодильнике пусто, муж без дела — а она ещё и виновата, что не кормит, как в «Метрополе», и просит тарелки помыть.

Не выдержала.

— Нина Васильевна… Вам не стыдно? Вы правда считаете нормальным, когда мужик два года без работы, но ещё и обижается, что суп не такой жирный?

— А ты бы сама вытерпела, если бы муж на тебя всё свалил?

— Он ищет… — пробормотала Нина, но уверенности в голосе уже не было.

— Искать — одно. А жить за чужой счёт — другое. Он что, инвалид? Может и посуду вымыть, и пол подмести. Или вы думаете, жене, после работы, с ребёнком, ещё и в одиночку тащить весь дом — это правильно?

— Ну… — Нина замялась.

— Честно? Я бы не выдержала. Вашей невестке респект. Что она его ещё не выгнала — это просто чудо. Другие бы давно дверью хлопнули.

Нина замолчала. А во мне клокотала злость. Потому что таких, как Витя, — пруд пруди. И таких, как его мать, оправдывающих безделье взрослого мужика, — ещё больше. А потом именно жёны, загнанные, измученные, оказываются виноватыми. Потому что «котлет не додали», потому что «посмели посуду попросить помыть».

В этой истории настоящий герой — невестка. Она держится. Тащит на себе всё. Не ноет. Просто делает. А её ещё и обвиняют.

Как вы думаете? Мужчина, годами не работающий и по дому не помогающий — это норма? Или обычный тунеядство под маской «кризиса»? Где грань между временными трудностями и удобной позицией дармоеда? И кто виноват в итоге — жена, сломленная непосильной ношей, или мать, не давшая сыну вырасти?..