«После такого позора я должна сидеть и улыбаться? Ни за что — празднуйте без меня»: женщина захлопнула дверь в свой юбилей
Ольга очнулась ещё до первого петуха. Сквозь сон её коснулось осознание: сегодня ей сорок. Цифра, что когда-то казалась далёкой, теперь глядела на неё из зеркала каждое утро — в морщинках у глаз, в усталом взгляде, в вечной беготне между чужими желаниями и домашними заботами.
Рядом, посапывая, лежал муж — Виктор. Даже не дрогнул, когда она осторожно выбралась из-под одеяла. В последние годы он спал крепко… а вот к ней стал равнодушен. Ольга взглянула на часы: половина шестого. Впереди — день, на который у неё не оставалось ни радости, ни надежд. День, что должен был быть счастливым, а стал лишь проверкой на прочность.
На кухне царила тишина. Всю прошлую ночь она провела у плиты — мариновала мясо, резала овощи, замешивала тесто. Всё ради того, чтобы устроить праздник — душевный, домашний, среди родных. Только родные с каждым годом отдалялись.
— Мам, дашь пятьсот рублей? — спросил Сашка, её семнадцатилетний сын, появившись на пороге уже одетым.
— Куда так рано? — Ольга протянула ему деньги.
— С пацанами кататься. Вечером вернусь. К гостям.
— А помочь?
— Да ты же сама лучше знаешь, как… — буркнул он и скрылся. Ольга даже не стала возражать. К чему?
К девяти кухня превратилась в поле битвы. Мясо в печи, пирог подошёл, кастрюли бурлили. Виктор вышел в трениках и майке, зевнул, налил себе кофе.
— С днюхой, Оль, — кивнул он, чмокнул в щёку и снова уткнулся в телефон. — Сегодня выходной. Отдохну хоть.
— Поможешь?
— Конечно. Сейчас досмотрю новости.
Он «досматривал» их три часа. Потом переключился на футбол — и пропал в экране. Ольга, стиснув зубы, продолжала готовить, уговаривая себя, что сегодня всё обязано быть идеально.
В три пришла сестра Таня. С порода обняла, сунула букет ромашек.
— Где наряд? Где красота? Ты ж именинница!
— Всё на плите, — устало бросила Ольга.
Заметив, что Виктор развалился на диване, Таня резко направилась к нему. Через минуту он, недовольный, зашёл на кухню.
— Ну, что там?
— Накрой стол.
Он ворчал, отвлекался, но под сестриным взглядом кое-как справился. К пяти было почти готово. Ольга переоделась в простенькое платье, слегка подкрасилась — на большее не было ни сил, ни настроения.
Гости начали собираться к шести. Родители, коллеги, соседи. Сашка приволок открытку, а Ира — торт. Виктор вдруг оживился: громко смеялся, разливал водку, обнимал Ольгу для виду. А она улыбалась — как манекен, с ноющей спиной и опустошённым сердцем.
— Оль, салаты помягче, — прошептал Виктор. — Ты и так в последнее время поправилась…
Он не договорил, но взгляд говорил за него. Потом, на весь стол, заявил:
— Мясо пересушила, Оль. В прошлый раз вкуснее было.
Ольга сжала губы. Промолчала. А внутри медленно закипала.
Когда он поднял рюмку и провозгласил:
— Сорок лет — возраст серьёзный. Ольга у нас ещё ничего, конечно, но могла бы и получше следить за собой… — женщина встала.
— Спасибо. Дальше я здесь лишняя.
Она вышла. Гости остолбенели. Таня рванула за ней, но Ольга уже была в спальне.
У зеркала стояла женщина — измученная, с потухшими глазами. Но под этой оболочкой что-то шевельнулось — решимость. Ольга сбросила бесформенное платье, надела новое, цвета неба. Накрасилась, уложила волосы, надела серёжки — те самые, что Виктор подарил когда-то, когда ещё любил.
Набрала подруге.
— Лида? Ты свободна? Встречай в «Метрополе». Буду праздновать так, как я хочу.
Когда она вошла в гостиную — нарядная, сияющая, с прямой спиной — гости ахнули.
— Вот теперь красавица! — крикнул Виктор. — Садись, гуляем дальше.
Ольга усмехнулась.
— Нет, Витя. Гуляйте без меня. Я ухожу. От тебя. От всего этого.
Он замер. Засмеялся нервно:
— Ты что, обиделась? Да я же пошутил!
— Пошутил? Знаешь, мне надоело быть мишенью в твоих «шутках». Семнадцать лет ты «не со зла». Но хватит. Сегодня я отмечаю СВОЙ день. Впервые.
И она ушла. Дверь захлопнулась.
На улице пахло свежестью. Такси уже ждало. Лида махала из окна.
Ольга не оглянулась. Впереди был вечер. Только её вечер. И, возможно, новая жизнь.
