**Переулок Без Названия**

Сегодня я свернул в Переулок Без Названия — ночь уже окутала Санкт-Петербург густой пеленой. Небо висело низко, серое, как потолок в старом коммунальном коридоре, давя на плечи. В воздухе пахло мокрым камнем, дымом из труб и весной, которая пришла не с радостью, а с усталой обязанностью просыпаться. Фонари здесь давно не горели, тротуары крошились под ногами, а выбоины на дорогах казались шрамами ушедшей эпохи. Этого переулка не было ни на старых картах, ни в навигаторах. Но я знал — он здесь. В этом углу города, где когда-то исчезла часть меня.

В руке я держал потрёпанный чёрный портфель — обычный, как у старьёвщика, торгующего не вещами, а обрывками чужой жизни. Внутри лежала потёртая тетрадь, свитер с выцветшими узорами, смятый конверт с фотографией и письмо, которое не решался прочесть пятнадцать лет. Шаги мои были медленными, каждый отдавался в теле глухим гулом, будто не ноги шли, а душа вспоминала то, что я пытался стереть из памяти.

На углу стоял старый газетный киоск, облепленный пожелтевшими объявлениями, как гриб, выросший в темноте. Через щель в окошке пробивался тёплый свет и запах старых газет, смешанный с пылью. Свет этот казался живым — будто маяк для тех, кто запутался в собственных мыслях. Я купил кофе из скрипучего автомата, который с хрипом выдал мне бумажный стаканчик. Села на бордюр, подальше от света, ближе к теням. В груди стоял ком — не боль, не страх, а чувство, что я слишком долго шёл сюда. Не к месту. К себе.

Ко мне подошла старушка с собакой. Её пальто, пропахшее нафталином и прошлыми зимами, будто хранило в себе целые эпохи. Пёс, тощий, но с важным видом, смотрел на меня так, будто знал больше, чем его хозяйка. Они остановились рядом, словно ждали этой встречи.

— Кого-то ищете? — спросила старуха, её голос был шершавым, как осенний шелест.

— Скорее, вспоминаю, — ответил я, глядя в темноту. Слова прозвучали тише, чем хотелось, будто растаяли в холодном воздухе.

— В Переулке Без Названия находят только тех, кто сам себя потерял, — сказала она и ушла, не оборачиваясь, будто была уверена, что я дойду.

Я сидел, пока кофе не остыл. Бумажный стаканчик теплился в ладонях, и только тогда я заметил, как дрожат пальцы. Встал. Пошёл дальше. Дома здесь стояли вплотную, будто боялись, что их поглотит тишина. Над дверью одного из них висела вывеска: «Хранилище». Я толкнул дверь — она поддалась беззвучно, будто ждала меня годами.