**На грани тишины**
Когда Арина проснулась в пять утра, тишина в квартире была настолько густой, что лишь старые настенные часы, застревающие на цифре «12», напоминали о том, что время всё ещё идёт. Но этой ночью их тиканье звучало иначе — настойчиво, будто пытаясь убедить: жизнь не остановилась, всё продолжается, даже если кажется, будто мир застыл навсегда.
Она встала босиком, холод паркета неприятно щекотал пятки, пока она наливала воду в чайник. Руки дрожали — едва заметно, но достаточно, чтобы почувствовать. И тогда пришло осознание: его нет. Дмитрий. Впервые за пятнадцать лет он не пришёл домой. Ни звонка, ни сообщения, ни даже жалкой попытки что-то объяснить. Лишь пустая кровать и телефон, молчавший с девяти вечера.
Арина не плакала. Не металась по комнатам. Она стояла у окна с остывшим чаем и наблюдала, как за окном просыпался город. Медленно, словно в немом кино: сизые сумерки, загорающиеся окна, одинокая маршрутка на пустынной улице. Она смотрела на это, будто со стороны, будто её уже не было в той жизни.
Их брак не был сказкой, но и скандалов почти не случалось. Всё шло по привычному руслу: ипотека, редкие визиты к родителям, одна ложка сахара в его чай, две — в её, графики смен и случайные походы в «Икею». Но постепенно слова становились короче, взгляды — редкими. Они стали говорить тише. Потом едва слышно. А потом и вовсе перестали, словно боялись потратить воздух, который и так утекал куда-то между ними.
Когда он вернулся — в полдень, с чужим запахом на одежде и виноватым взглядом, — она просто сказала: «Я знаю». Спокойно, без дрожи, будто догадалась это не вчера, а много лет назад. Он сел. Смотрел на ладони, словно там были спрятаны нужные слова. Затем прошептал:
— Я не хотел… Всё получилось не так.
Она кивнула. Не перебивала. Не допытывалась. Потому что уже не имело значения.
Через неделю он собрал вещи. Без слёз, без скандалов. Арина стояла в дверях, глядя, как он выносит сумки, одну за другой, и с каждым его шагом становилось легче. Он вышел. На секунду обернулся — но промолчал. Она закрыла дверь. Всё.
А потом началось странное. В доме стало не пусто, а… свободно. Воздух очистился от невидимой тяжести, и стены будто вздохнули. Сначала это пугало. Потом — освобождало. Арина вдруг услышала, сколько звуков принадлежит только ей: как шумит вода в кране, как скрипит диван, как звонко щёлкает выключатель. Как ложка стучит о кружку по утрам.
Она начала слышать себя.
Сначала — робкую, словно каждый шаг ждал одобрения. Будто рядом стоял кто-то, готовый сказать: «Не надо», «Не сейчас». Потом — другую. Ту, что покупает красное платье, не советуясь. Ту, что завтракает стоя у окна. СпИ, сделав глубокий вдох, она почувствовала, как тишина внутри неё наконец обрела покой.
