Моему четырёхлетнему сыну снился один и тот же кошмар: он плакал без остановки, оставаясь с бабушкой. Когда я узнала причину, мир перевернулся.
Я верила, что наша семья нерушима, как стены Кремля. Да, были трения — особенно со свекровью, Зинаидой Петровной. Мы не ладили. Её взгляд скользил по мне, будто я украла её сына, уведя в тёмный переулок. Но внуку — нашему Ванюше — я доверяла. Разве бабушка может обидеть кровь своей крови?
Когда работа затянула нас с мужем в водоворот, решили, что дважды в неделю Зинаида Петровна будет забирать Ваню из садика в нашем городке под Тверью. В теории — идеально: бабушка и внук, мы с головой в делах. Но скоро стало ясно — что-то не так.
Ваня изменился. Перед её приходом он вцеплялся в мою юбку, рыдал и шептал: «Не отдавай меня». Сначала думала — просто каприз. Но тревога копилась. После возвращения он становился другим: молчаливым, будто тень, боялся даже крошек на столе. Однажды, когда зазвонил телефон, и я сказала: «Бабушка», — он сжался в комок и залез под стол. Тогда я поняла: это не просто страх.
Я уговорила его рассказать. Он дрожал, как заяц в капкане, но наконец выдохнул:
— Мам, она говорит, что я плохой…
Сердце упало в ботинки.
— Что она делает, солнышко?
— Кричит, если я шевелюсь. Говорит, что я мешаю. А потом запирает в тёмной комнате и говорит думать о своём поведении…
Кровь ударила в виски. Мои пальцы впились в подлокотник, будто хотели раздавить его.
— Ты был там один? Долго?
— Да… А когда я плакал, она кричала ещё громче.
Горло сжалось. Как эта женщина, которой я доверила сына, могла так поступить? Мой мальчик, запертый, как в чулане, один со своими страхами… В тот момент во мне что-то разбилось.
Я позвонила мужу, голос дрожал от ярости. Он сначала не верил: «Мама не могла…» Но когда Ваня, глотая слёзы, повторил всё при нём, лицо мужа стало каменным.
Мы приехали к Зинаиде Петровне. Она встретила нас холодно, но когда я спросила прямо — зачем запирала ребёнка, её лицо исказилось.
— Он невоспитанный! Я делала, что должна!
Тело затряслось от гнева.
— Должна?! Запирать в темноте? Ломать ему психику?!
Она сжала губы. Муж смотрел на неё, будто впервые видел. В тот день мы решили: Ваня больше не ступит на её порог. Муж пытался сохранить связь, но я не смогла. Простить такое? Никогда.
Прошло время. Ваня снова смеётся, играет, не вздрагивает от каждого шороха. А я запомнила: если ребёнок плачет без причины — причина есть. Спрятана глубоко, но она там. И наш долг — вытащить её на свет, даже если придётся разорвать связи с теми, кому доверяли. Я больше не оставлю сына в руках того, кто не видит в нём самое дорогое.
