Взглянув на чек мужа из супермаркета и увидел две банки детского питания. Но у нас нет детей. В тот вечер я всё понял…
Чек лежал на кухонном столе белый и безобидный. Просто итог вечернего похода Дмитрия в магазин.
Я пробежался глазами по списку: молоко, хлеб, сыр. Всё как обычно. А потом две баночки детского пюре. Яблочное.
У нас не было детей.
Дим, а это что? я ткнул пальцем в строчку, когда он зашёл на кухню, шурша пакетами.
Он бросил короткий взгляд.
А, это для Семёнова с работы. У него дочка родилась, попросил захватить. Он открыл холодильник. Вечно у мужика времени не хватает.
Звучало логично. Даже благородно. Но что-то в его ровном тоне заставило меня насторожиться.
На следующий день от его пиджака, брошенного на стул в спальне, пахло чем-то чужим. Не моим одеколоном и не его. Сладковатый, едва уловимый запах детской присыпки. Я поднёс ткань к лицу. Запах был навязчивый, упрямый. Это не было случайностью.
Вечером я спросил снова, стараясь, чтобы голос не дрожал.
Ты сегодня заезжал к Семёнову? Передал пюре?
Дмитрий, не отрываясь от телефона, кивнул.
Да, конечно. Он сказал спасибо.
Странно, протянул я. Я звонил сегодня в ваш отдел, хотел поговорить. Секретарша сказала, что Семёнов уже неделю на больничном. С ангиной.
Он медленно поднял на меня глаза. В них не было ни вины, ни стыда. Только холодное, расчётливое раздражение.
Игорь, ты начинаешь меня утомлять. Ты что, слежку устроил? Я зашёл к нему домой. В чём проблема?
Проблемы не было. Была лишь липкая, продуманная ложь.
Через несколько дней я убирался в машине. Под сиденьем, под ковриком, лежало что-то маленькое. Дешёвая пластиковая погремушка в виде утёнка. Она не могла принадлежать детям наших друзей мы давно никого не возили, кроме нас самих.
Я держал утёнка в ладони. Он был потрёпанный, явно чей-то любимый. И в тот момент я всё понял. Не умом всем нутром.
Мой идеальный, заботливый муж жил какой-то другой, совсем неизвестной мне жизнью. И в той жизни были дети.
Я вернулся в квартиру. Дмитрий смотрел телевизор.
Я нашёл это в машине, протянул ему погремушку.
Он посмотрел на утёнка, потом на меня. И впервые за всё это время я увидел, как маска спокойствия дала трещину. В его глазах мелькнул страх.
Я не знаю, что это, его голос стал глухим.
А я знаю, ответил я. Просто скажи, как давно?
Он молчал, глядя в одну точку на стене. Это молчание было страшнее любого крика. Оно было признанием.
Хотя бы сейчас будь честен, Дим.
Четыре года, выдохнул он. Сыну четыре года.
Четыре года. Это число прокатилось в голове, как гром. Не минутная интрижка. Не ошибка. Целая жизнь, построенная параллельно нашей.
Я опустился в кресло напротив. Ноги вдруг перестали слушаться.
Её зовут Ольга, сказал он, словно докладывал погоду. Мы познакомились на конференции в Питере.
Он не извинялся. Просто констатировал факты. Как будто закрывал квартальный отчёт.
И ты решил, что можешь просто иметь две семьи? Одну здесь, другую там?
Игорь, всё сложнее, он потер переносицу. Ты сам не хотел детей. Мы обсуждали. Ты говорил, что не готов, что карьера важнее.
Это было не совсем ложью. Это было хитроумной подменой. Я говорил, что не готов *сейчас*. Хотел сначала встать на ноги в своей юридической фирме. А он перевёл мои слова в абсолютный отказ.
То есть ты решил проблему. Очень по-деловому. Нашёл женщину, которая была готова.
Я не «искал», так вышло, в его голосе прозвучали оборонительные нотки. И я никого не бросил. Я обеспечивал обоих. Тебя. Её. Сына.
Я оглядел нашу гостиную. Идеально подобранная мебель, картина современного художника, дорогие шторы. Всё это теперь казалось декорацией. Подделкой, купленной на деньги, которые должны были быть только нашими.
То есть я должен быть тебе благодарен? За то, что ты меня «обеспечивал», пока тратил наши общие деньги на вторую семью?
Деньги зарабатывал я, Игорь, отрезал он. И немало. Тебе всего хватало.
Вот оно. Ключевое слово. «Прагматик». Для него это не было изменой, а диверсификацией активов. Один мужчина для статуса и комфорта. Другой для продолжения рода.
И самое страшное он искренне не понимал, что здесь не так.
Где они живут? спросил я. Голос был чужим, механическим.
В Подмосковье. Я купил им квартиру.
Конечно, купил. Наверное, и ремонт делал. Выбирал обои в детскую, пока я ждал его из «командировок».
Я встал и подошёл к книжной полке. Там стояла наша свадебная фотография в серебряной рамке. Мы улыбались. Два счастливых идиота, ничего не подозревавших.
Покажи мне его фото. Сына.
Дмитрий на секунду замер. Потом достал телефон, что-то нажал и протянул мне.
На экране смотрел светловолосый мальчик на велосипеде. Он был очень похож на Дмитрия в детстве. Та же улыбка, тот же взгляд.
Я смотрел на фото, и мир вокруг сжался до размеров экрана. Вот он. Реальный, живой мальчик. Которому мой муж покупает яблочное пюре. И погремушки.
Его зовут Артём, тихо сказал Дмитрий.
Я вернул телефон. Внутри не было бури. Было какое-то странное, вымороженное безмолвие.
Я хочу, чтобы к утру ты отсюда ушёл, сказал я, глядя на него. Собери вещи и езжай к ним.
Он поднялся. В его глазах не было раскаяния, только раздражение. Как будто выгодная сделка сорвалась.
Игорь, не руби с плеча. Давай обсудим спокойно.
Мы уже всё обсудили, ответил я. Ты сделал свой выбор четыре года назад. Просто забыл сообщить.
Он не ушёл. Утром я нашёл его на кухне. Он пил свежесваренный кофе и читал финансовые новости
