Жена, которой оставалось совсем чутьчуть, лежала в палате, когда к ней заглянула крохотная девочка и попросила стать её мамой.
Тело будто сломалось как механизм, внезапно переставший работать. Как хрупкая лодка, дрейфующая между водой и воздухом. Нет дыхания, нет времени лишь боль, жгучая от собственного имени. В туманном полупросвете, где сон переплетается с реальностью, Алла вдруг осознаёт: она стоит на границе жизни и смерти.
Сквозь шум приближается приглушённый голос, будто звучит под водой. Голос её мужа, Коли, проталкивается сквозь шум:
«Алёчка держись не уходи»
Слова растягиваются, как будто мир растворяется. Холодные лампы моргают сверху, а внизу чьито уверенные руки действуют быстро, решительно. Ктото отдает приказ:
«Давление! Сердце! Быстрее!»
Профессиональный, слегка поспешный голос одновременно пугает и вселяет едва уловимую надежду.
Алла лишь бы закрыть глаза, отключиться от всего не слышать приказов врачей и шёпота Коли, разрывающегося от боли. Внутри возникает вопрос: «Стоит ли вообще бороться?» Ответ дрожь страха, напоминающая усталость. Гдето в глубине всплывают смутные образы прошлого, звуки далёких городов, тёплый голос любимого.
Но крик, вздох или слёзы невозможны сознание снова ускользает. Приходит очередная волна, и становится легче.
Она возвращается в реальность фрагментами: вспышки света, глухая тишина, жёсткие простыни. Алла еле понимает, где находится: то будто плывёт по воде, то вдруг в палате больницы. Мониторы ровно пищат, за окном серое утро медленно просыпается. Кажется, она скачет между мирами, хватая мимолётные мгновения настоящего.
И тут рядом появляется девочка, хрупкая, словно росток, лет шестисеми. Она нервно ёрзает, светлые глаза смотрят прямо в Аллу:
«Я Катя. Ты спишь или уже умерла?»
«Нет не умерла», едва выдавливает Алла.
«Хорошо», вздыхает девочка с облегчением. «Здесь очень скучно».
В этих детских словах вдруг появляется тепло, которое есть только у сильных детей. Катя рассказывает про детсад, где все «злюки», про маму, которой её почти нет, и про бабушку, печёт блины.
Алла слушает издалека. Гдето внутри просыпается знакомая боль жажда иметь собственную маленькую дочку, за которую стоило бы бороться. Но детей у неё не было, и теперь внутри лишь пустота и горечь утраченного.
Катя берёт её за руку и шепчет:
«Я приду завтра. Только не умирай, ладно?»
Девочка исчезает за дверью, растворяясь в свету. Алла скатывается в темноту, но уже с новым чувством осторожным, почти незнакомым предвкушением.
Снова просыпается яснее. Тепло, новые запахи, воздух стал легче. Палата меняется: у окна стоит незнакомый человек, оставляющий после себя лёгкую нотку свежести и тревоги.
«Встала? Отлично, Алла. Я ваш лечащий врач, Юрий Анатольевич», говорит он мягко, но взгляд его профессионален, без лишних эмоций и без жестокости.
Алла понимает: она жива. Но как долго? Всё тело ноет, и даже мыслить страшно.
«Состояние серьёзное, но наблюдаются улучшения. Вы держитесь. Если продолжите бороться, всё наладится», произносит он, словно сын, говорящий с матерью.
Алла пытается спросить о Коле, но Юрий уклоняется и отвечает:
«Сейчас главное заботиться о себе. Мужчины в таких ситуациях часто теряются. Он давно ушёл и, честно говоря, его не волновало ваше состояние».
В голове шумят обиды, боль и слабое, но всё ещё живое желание сопротивляться. Доктор берёт её за руку уверенно:
«Если хотите жить, сможете преодолеть любую боль. Я помогу, но выбор за вами».
Мгновение хочется вернуться в темноту. Алла закрывает глаза: нет сил, нет веры, лишь томление и желание всё забыть.
«Продолжим?» спрашивает Юрий.
«Да», шёпотом отвечает она.
Проснувшись, Алла ощущает, будто в другом мире. Палата стала тише, свет мягче, боль отступила на задний план. Утро приносит не только свет, но и пушистую надежду. Она оборачивается и видит Катю, сидящую у окна, проводящую пальцем по стеклу невидимые круги.
«Ты пришла», шепчет Алла, стараясь не нарушить момент.
«Конечно. Я буду приходить каждый день, пока ты полностью не поправишься», отвечает девочка.
Между ними висит тишина лёгкая, как вдох. Затем Катя робко спрашивает:
«У тебя есть свои дети?»
Алла долго молчит, потом отвечает:
«Нет не получилось. А где твоя мама?»
Катя опускает глаза:
«Она меня бросила. Я сейчас живу здесь временно. Бабушка рядом, но всегда занята. Говорит, я уже взрослая и могу сама всё решить. И правда могу Но иногда хочется, чтобы ктото ждал меня».
Сердце Аллы сжимается. В этих словах взрослая обида, боль и доверие. Они заставляют задуматься, сколько важного упущено, сколько потеряно.
Внезапно Катя бросается в объятия, крепко, как только дети умеют:
«Позволь мне стать твоей дочерью? Если хочешь, конечно».
«Давай», выдыхает Алла и впервые за многие годы позволяет себе быть просто женщиной живой, реальной, без масок и обязанностей.
Лёгкость разливается по телу. Осторожная надежда просыпается в душе. Катя чувствует её, гладит Аллу пальчиком:
«Всё будет хорошо. Ты теперь не одна».
В коридоре раздаётся голос медсестры пора идти. Катя прячет под подушкой нарисованный цветок и исчезает. Алла наблюдает, как девочка уходит, и понимает, как сильно ждёт их следующей встречи.
Следующее пробуждение прозрачное. Боль отступила в глубину. На тумбочке кувшин с водой, у окна ветка сирени, скользящая по стеклу. Юрий Анатольевич входит почти сразу, усталый, но искренний:
«Алла, вы на пути к выздоровлению. Тело сопротивляется, но я восхищаюсь вашей силой».
