В конце августа мы расстались… Всё испортила зависть соседки.
Меня зовут Галина. Мне 65 лет, и случилось это со мной в маленькой деревеньке под Вологдой, куда я перебралась после пенсии. Год назад я ушла с ткацкой фабрики, где трудилась почти всю жизнь. Начальство уговаривало остаться работала я без нареканий, аккуратно, ответственно. Но годы брали своё, и сердце шептало: хватит.
Вернулась я в родное село тихое, почти забытое, в десяти километрах от райцентра. Там ещё стоял наш старый дом, доставшийся от бабушки. Сначала грезила о спокойной жизни: свежий воздух, грядки, цветы у крыльца… Но очень скоро нахлынуло другое тоска.
В деревне одни старики, да и те еле ходят: кто с палкой, кто с хворью, кто с пустым взглядом. Магазин закрыт, врач уехал, автобус раз в два дня, а зимой и вовсе не проехать сугробы по пояс. За хлебом полдня пути. Никому ты здесь не интересен, кроме самого себя.
Я ощутила, как душа сжимается в комок. Не хотела тихо угасать. И тогда решилась на отчаянный шаг дала объявление в газету: пенсионерка, вдова, ищу спутника жизни. Чтобы встретить старость не в молчании, а в беседах. Чтобы кто-то обнял, поругал, рассмешил. Разве грех мечтать о тепле, даже в шестьдесят?
Откликов было много. Кто-то искал забавы, кто-то шутил пошло, но один звонок перевернул всё. Его звали Виктор. Он был из Череповца, крепкий, седой, на пять лет старше меня. Долго говорили по телефону, потом он приехал. И ему здесь понравилось: река с песчаными откосами, берёзовая роща, где полно подосиновиков и земляники. Он влюбился в тишину, в меня, в наш покосившийся дом с резными ставнями.
То лето было волшебным. Мы вставали на рассвете, пили чай на крыльце, ходили за грибами, потом ужинали, как в молодости со смехом, с долгими разговорами. Я снова почувствовала себя женщиной. Живой, любимой, желанной. Всё было прекрасно, пока не начались странности.
Сначала стали звонить незнакомцы. Днём, ночью. Один за другим. Спрашивали, свободна ли я, предлагали встречи, намекали на что-то неприличное. Я не понимала. Потом выяснила: кто-то снова дал объявление от моего имени лживое, похабное. Будто я богатая вдова с домом на озере, готовая на всё.
Я позвонила в газету. Они развели руками: мол, мы не проверяем, кто звонит. Не наша вина. Но Виктор… он отреагировал иначе. Не поверил, что я ни при чём. Сказал: «Нет дыма без огня», стал холодным, замкнулся. Я умоляла, объясняла он молчал. Потом собрал вещи и ушёл.
Когда разберёшься может, вернусь, бросил он на прощание.
Я осталась одна. Снова. Только теперь с ещё большей болью. Сначала плакала, потом начала думать, кто мог так поступить. Оглянулась вокруг и вдруг поняла: в соседнем доме живёт Лидия, моя ровесница, тоже одинокая. Мы иногда болтали. Как-то призналась ей: познакомилась с мужчиной, теперь вечера не такие тоскливые. Она слушала молча. Слишком молча. А потом перестала даже кивать. Всё стало ясно.
Это она. Из зависти, из злости, из одиночества. Я не пошла к ней. Не кричала, не скандалила. Мне стало её жаль. И вдруг дошло: может, Виктор просто искал повод уйти. Отдохнул, развлёкся, потешил самолюбие и ушёл, как уезжают с курорта.
Я не злюсь. Благодарна ему за то лето. За дни, когда снова смеялась, чувствовала чьё-то дыхание рядом. Если вернётся прощу. Если нет не сломаюсь.
Да, мне за шестьдесят. Но я всё ещё верю, что имею право на счастье. Не знаю, как и когда, но одно знаю точно: руки не опущу.
Я женщина. Я жива. И вопреки злобе, зависти и одиночеству буду искать свою любовь. Сколько бы раз ни падала встану. Снова. И снова.
