Разрыв с матерью: Как я выбрала себя, сбросив оковы безразличия
Меня зовут Анастасия. Мне двадцать пять, и я сделала то, о чём боялась даже подумать: разорвала все нити, связывавшие меня с матерью, которая всю жизнь видела во мне лишь обузу. Этот шаг забрал у меня слёзы, копейки и душевный покой, но я ни о чём не жалею. Моя мать, Галина Петровна, никогда не питала ко мне тёплых чувств, её равнодушие оставило раны, которые я залечиваю до сих пор. Теперь я живу для себя и впервые за долгие годы дышу полной грудью. Это история о боли, борьбе и моём освобождении.
Я росла в маленьком городке под Казанью, не зная, кто мой отец. Мать отмалчивалась, будто его и вовсе не было. До семи лет мы жили у бабки, которая терпеть меня не могла. Она осыпала меня бранью, клеймила «нахлебницей» и шептала проклятия за каждую крошку. Я научилась прятаться, чтобы не попадаться ей под руку. Потом у матери появился мужчина, Валерий, и мы переехали к нему. Но и там я оставалась чужой. Отчим приказывал «не мозолить глаза», и я стала невидимкой в их доме.
Всё изменилось, когда я училась в восьмом классе. Мать забеременела, и вскоре у них с Валерием родился сын, Денис. Он стал солнцем в их небосводе, а я — ненужной тенью. Мать отдавала брату всю ласку, которой я не видела. Я возненавидела его, и эти чёрные мысли пугали меня. Кажется, мать что-то почуяла, потому что вскоре меня отправили в училище в другом городе. До восемнадцати она иногда присылала немного денег, но в день моего рождения холодно бросила: «Теперь сама крутись». К тому времени я уже подрабатывала в кафе и могла себя прокормить. А потом она запретила мне приезжать: «Тебя здесь никто не ждёт». Я не поняла, говорила ли она от себя или от отчима, но её слова перерезали мне душу.
Я не сдалась. Решила доказать матери, что я чего-то стою. Поступила в институт, трудилась день и ночь, выжимала из себя все соки. Порой звонила ей, надеясь услышать хоть каплю тепла, но её голос звучал пусто. Она редко брала трубку, а если и отвечала, то без радости. Однажды она позвонила сама — впервые за всю жизнь. Сквозь рыдания рассказала, что Валерий погиб. Я бросила все дела и помчалась к ней в деревню. Устроила похороны, потратив все сбережения, которые копила на жильё. Месяц я была для семьи единственной опорой, поддерживала мать, хлопотала за брата. Но когда предложила переехать к ней, она отрезала: «Нет, Настя. Живи своей жизнью». Это был новый удар.
После этого я провалилась в пучину. Мир почернел, жить не хотелось. Спасением стали сеансы у психолога. Это дорого стоило и давалось тяжело, но я знала: если не вытяну себя сама, никто не поможет. Становилось хуже, когда мать звонила — но лишь затем, чтобы что-то попросить. То деньги, то помощь по хозяйству. Приезжая, я слушала бесконечные рассказы об успехах Дениса, а мои победы её не интересовали. После таких визитов я возвращалась домой разбитой, собирая себя по крупицам. Я чувствовала себя вещью, которую достают только тогда, когда она нужна.
Моя борьба длилась годами. Я работала, училась, ходила к психологу. Две недели назад мать позвонила снова. Я взглянула на экран и впервые не ощутила привычного желания бросить всё и бежать к ней. Я не ответила. Через два дня внесла её номер в чёрный список. Руки не дрожали, сердце не сжалось. Я была спокойна. Это был момент, когда я наконец отпустила её. Я больше не хочу быть дочерью, которую терпят по необходимости. Я устала жить ради женщины, не способной на любовь.
Я знаю, что прощение важно, но моя мать его не заслужила. Я отдала ей всё — время, кровные, душу, — а она лишь брала, не оставляя ничего взамен. Теперь я хочу жить для себя, строить своё будущее. Если у меня когда-нибудь будут дети, я точно знаю, какой матерью я не стану. Я не повторю её ошибок. Моя боль закалила меня, но я всё ещё спрашиваю себя: разве я не была достойна материнской любви? Почему она так легко отреклась от меня?
