Как-то раз, после всех забот о внуках, моя дочь Светлана Сергеевна заявила, что я — плохая бабушка, раз не готова с утра до ночи носиться с её озорниками.

Ну что ж, выйдя на пенсию, я испытала целый коктейль чувств — восторг от свободы и лёгкую панику: что теперь делать, если не бежать в шесть утра на автобус до офиса? Годы летели, как «Лада» по проспекту Мира, а теперь передо мной лежала тишина, словно подмосковный лес в воскресное утро.

Сначала я, как истинная русская женщина, по привычке набросилась на квартиру: вымыла, перебрала шкафы, даже бабушкины сервизы отполировала до блеска. Но скоро поняла — пенсия не для того, чтобы в пыли копошиться, а чтобы наконец-то дышать полной грудью.

Внутри, конечно, сидел тот самый голос: «Ты должна быть полезной!» Но я твёрдо решила — отныне мой главный долг это… отсутствие долга.

Я вспомнила про забытую любовь к книгам. На полках ждали томики Достоевского, Толстого и даже «Денискины рассказы» — внукам пока не отдам, сама перечитаю! Теперь я могла пить чай с бергамотом и залипать в страницы, пока соседи снизу не начинали стучать по батарее — мол, спать пора, бабуля.

А ещё моё тело, проработавшее как «Камаз» на ухабах жизни, намекало: пора подлатать колени и давление. Сначала я выходила во двор, как космонавт в невесомости — медленно, неуверенно. Но постепенно мои прогулки возле берёз стали бодрее, а мысли — яснее.

Я открыла для себя магию маленьких радостей: утро с вареньем из смородины, вечер у подъезда с соседками (обсудить, конечно, всех и вся), закат над хрущёвками. А ещё — вязание! Не потому, что носки всем нужны, а просто для души. Каждый новый шарф — как победа над годами.

Да, дети иногда ворчат: «Мама, ну что ты всё лежишь?» А я отвечаю: «Дорогие, я четыре десятка лет бегала — теперь я как тот ёжик в тумане, мне просто посидеть надо!»

Пенсия оказалась не финишем, а стартом. Можно пить чай с пряником в обед, читать «АиФ» от корки до корки и не включать будильник. А если кто-то скажет, что «праздность — грех», пусть попробует прожить мои годы!

Теперь я точно знаю: счастье — это не только внуки и оладьи. Это право иногда быть просто Надеждой Ивановной, сидящей на скамейке и думающей… о том, что жизнь — прекрасная штука, даже если в ней вдруг стало тихо. Главное — в этой тишине услышать себя.