В тот самый день, когда маленький Дениска впервые переступил порог детсада, его взгляд упал на девочку с белокурыми косами и глазами цвета зимнего неба. Он, конечно, гонял с мальчишками в футбол во дворе, но за обедом всегда садился рядом с Алёнкой. На утренниках водил хороводы только с ней. А если кто-то из пацанов осмеливался первым взять её за руку, Дениска тут же отталкивал наглеца.
Она была на полгода старше, и когда Алёнке исполнилось шесть с половиной, родители отдали её в школу. Дома Дениска заявил, что тоже хочет за парту.
— Ты ещё мал, рановато, — отрезала мать. Мальчик расплакался.
— Девчонки ведь быстрее взрослеют. Ты и читаешь-то по слогам. А без этого в школу не берут. Ещё сто раз вспомнишь, как в садике беззаботно было. Знаешь, как скучно сидеть за уроками? — отец пытался говорить по-мужски.
Чтение Дениске и правда не нравилось. Но без Алёнки мир терял краски.
Он взял букварь, уселся на диван и начал бубнить слова. Отец украдкой поглядывал, ожидая, когда сын устанет. Но Дениска был упрям.
— Ладно, если научишься читать и считать до сотни, пущу в школу, — сдался отец, надеясь, что запал у сына скоро пройдёт.
Всё лето Дениска корпел над книгами. Родители дивились его упорству — растёт вундеркинд. Слово своё сдержали — подали документы в школу.
Первого сентября, в новом костюме, купленном на вырост, с букетом астр и здоровенным ранцем за спиной, Дениска стоял рядом с Алёнкой на линейке.
— Мальчик, ты что-то перепутал. Как тебя зовут? — спросила учительница.
Дениска назвался.
— Где твои родители? Тебя нет в списках, не тот класс.
На помощь прибежала мать, но уводить сына от Алёнки было невозможно — он заревел. Его оставили до конца линейки. Но когда первоклашки парами зашагали в школу, учительница отвела Дениску в другой класс, пообещав разобраться.
Урок длился вечность. Дениска вымотался, ранец оттягивал плечи, но отдавать его матери отказался. Увидев впереди светлую головку Алёнки с бантами, забыл про усталость и кинулся догонять. Назавтра он сидел с ней за одной партой по праву.
Учёба давалась тяжело, но Дениска старался. Ведь если завалит, его оставят на второй год, и Алёнка уйдёт вперёд.
К старшим классам он стал лучшим в школе по математике. Алёнка же еле-еле тянула на тройки.
— Математика мне не сдалась, я буду врачом, — заявила она как-то.
— Но если завалишь ЕГЭ, в медин не поступишь, — резонно заметил Дениска.
Алёнка испугалась. Он стал заниматься с ней после уроков, хотя никто не просил. Шли к ней домой, бабушка кормила их щами и вязала бесконечные носки, а они корпели над учебниками.
Однажды бабушку госпитализировали. Впервые они остались наедине. Смущённый Дениска уставился на картину над диваном.
— Кто это? — спросил он.
— Прапрабабушка. Картины не рисуют, а пишут, — поправила Алёнка.
— Думал, просто пейзаж.
— Богатый жених сделал ей предложение, подарил гарнитур с изумрудами, заказал портрет. Но до свадьбы умер от чахотки. Художник влюбился в неё, пока писал. Она вышла за него, но во время революции его убили, картины сожгли. Остался только этот портрет. Бабушка говорит, я на неё похожа.
Дениска сходства не заметил, но промолчал.
— Подожди, — Алёнка скрылась в комнате.
Через минуту она вернулась. Волосы собраны высоко, подбородок гордо поднят. В ушах мерно качались серьги, отбрасывая зелёные блики.
Дениска застыл с открытым ртом. Алёнка рассмеялась.
— Это те самые? — спросил он. — Красиво.
— Колье и перстень обменяли на хлеб в блокаду. А серьги уцелели. Бабушка отдаст их мне перед свадьбой.
— Они же целое состояние. — Дениска не мог отвлечься от этой истории.
— Наверное. Никто не оценивал. Это память. Ну что, за учебники?
После школы Дениска объявил родителям, что идёт в мединститут.
— Ты же в политех собирался? — удивился отец. — Весь детство что-то мастерил. Зачем тебе это? Опять из-за Алёнки? Не губи свою жизнь.
— Я сам решил, — стоял на своём Дениска.
Алёнка с детства лечила кукол. Доставалось и ему. Кому понравится, когда руки перебинтованы, а уколы делают палкой? Но Дениска терпел.
Поступил он легко. Алёнка же недобрала баллов. Тогда Дениска пошёл к ректору, убеждал, что медицина потеряет талант. «Набор закрыт, пусть пробует в следующем году», — ответил ректор. Но Дениска не сдавался.
Ректор сдался — такие упрямцы нужны. На первой сессии всегда отсеиваются. А к четвёртому курсу девчонки выходят замуж и бросают учёбу. Он вписал Алёнку в списки, предупредив, что если что — отчислит обоих.
Привыкнув трудиться с первого класса, Дениска учился хорошо. А вот Алёнка падала в обморок в анатомичке, боялась подходить к больным. С куклами было проще.
На последних курсах студенты дежурили в больницах. Как-то Дениска дежурил с Игорем, местным Казановой. «Скорая» привезла старушку, и Дениска возил её на анализы.
— Чего с ней возишься? Всё равно помрёт. Там две сестрички — огонь. Пойдём, — уговаривал Игорь.
— Отвали.
— Любишь бабулек, как Шаляпин? — Игорь хихикнул. — Или Алёнка — прикрытие?
— Заткнись, или засуну тебе ручку в глотку, — Дениска сжал кулаки.
— Псих. Что в ней особенного?
— Она из дворян, княжна. Дома портрет прапрабабки висит. Алёнка на неё похожа, особенно в изумрудных серьгах.
— Изумрудных? — в глазах Игоря вспыхнул азарт. — Врёшь. Обычная бижутерия.
— Я сам видел… — Дениска запнулся. Зачем он это сказал?
Назавтра он опоздал на пары. В коридоре увидел, как Игорь что-то шепчет Алёнке, а она смеётся. Прошли мимо, не взглянув.
«И её этот бабник обаял», — ревновал Дениска. После пар Игорь пошёл провожать её. ДенискаИ только спустя годы, когда их первенец впервые принёс домой букварь, Дениска понял, что история с серёжками навсегда связала их жизни куда прочнее, чем любые драгоценности.
