Виновата во всём только любовь…
Антонина зашла в квартиру, швырнула ключи на тумбочку, поставила рядом сумку и начала расстёгивать пальто. Из коридора донёсся то ли шорох, то ли шёпот — мужской голос. Антонина замерла. «Не одна. С кем-то». И тут её пронзила мысль: «А что они там делают?»
Не снимая верхнюю одежду, она подошла к двери дочери, постучала и резко распахнула её.
Наташка и парень метались по комнате, торопливо одеваясь. Увидев Антонину, оба остолбенели. Пауза повисла тяжёлая, нелепая. Но смеяться Антонине не хотелось. Они выглядели взъерошенными, с красными щеками. Сомнений в том, чем они занимались, не оставалось.
— Здрасьте, — пробормотал парень, краснея ещё сильнее и пытаясь пригладить растрёпанные волосы.
Антонина заметила, что рубашку он заправил в джинсы, но не застегнул. И стоял босиком.
— Здравствуй, молодой человек, — холодно кивнула Антонина и перевела взгляд на дочь. Та потупилась, нервно поправляя воротник. — Наташка, познакомь меня со своим… другом.
Удержаться от гнева было трудно.
— Это Сережа. Сергей. Мы с ним в группе вместе. А ты чего так рано? — вдруг огрызнулась Наташка, но в глазах читались страх и растерянность.
— Вижу, «конспекты повторяли»? — Антонина бросила взгляд на кровать. Дочь наспех накрыла её покрывалом, но под ним угадывались складки смятого одеяла.
— Ладно. Пойду ужин готовить. Потом поговорим. Жду вас на кухне, — Антонина резко развернулась и вышла.
«Господи, как же быстро она выросла… Конечно, взрослая, но так скоро? В сорок лет стать бабушкой?»
Она плеснула в лицо холодной водой. «Ничего страшного. Все живы, здоровы. Просто любовь. Чего я разнервничалась? Сама в её возрасте… Хотя нет, тогда я только об учёбе думала».
Разогрела вчерашние котлеты с гречкой, поставила чайник.
— Идите ужинать, не стесняйтесь! — крикнула в коридор.
Робко вошёл Сергей и сел у стола. Наташка — следом. Ели молча, не поднимая глаз. Антонина разлила чай, села между ними.
— Тоже на врача учишься? — спросила она у Сергея.
Тот кивнул, рот занят едой.
— Вы хоть предохранялись? — резко перевела взгляд на дочь.
— Мам! — вспыхнула Наташка.
— Что «мам»? Первый курс, а если ребёнок? Я ещё не на пенсии, помогать не спешите. Голос звучал ровно, но внутри всё клокотало.
— У меня бабушка есть, она поможет, — неожиданно бодро вставил Сергей.
— То есть вы уже об этом думали? — у Антонины похолодело в груди.
— Нет, я просто так… — смутился парень.
Наташка вскочила, грохнув стулом.
— Спасибо, мы наелись. Пойдём. — И почти силой вытащила Сергея из кухни.
Антонина осталась одна. «Чёрт, зачем я это завела?»
Помыла посуду — это всегда успокаивало.
Через полчаса Наташка вернулась, села напротив, с вызовом глядя в лицо.
— Ну зачем ты так?
— А что «так»? Я спрашиваю, что вы будете делать, если…
Антонина замолчала, вглядываясь в дочь.
— Подожди… Тебе что, уже…? — голос предательски дрогнул.
Наташка сидела, сжав колени.
— Ну? Какой срок? — Антонине хотелось верить, что это шутка. Сейчас дочь рассмеётся: «Да ладно, мам, я пошутила!»
— Два месяца, — прошептала Наташка.
— Два?! — В голове тут же мелькнуло: «Аборт. Успеем».
Гнев, обида, страх — всё нахлынуло разом. Антонина кричала, пока не охрипла. Наташка сначала оправдывалась («мы поженимся», «взрослая», «случайно»), потом просто плакала.
— Он откуда? — наконец выдохнула Антонина.
— Из-под Вологды.
— Ага, понятно. К бабушке своей «ого-го» поедете? А учёба? — язвительно спросила Антонина.
— Ты же сама меня в институте родила! — всхлипнула Наташка.
— На последнем курсе! А вы на первом! Где жить-то будете? — Антонина снова завелась. «Только аборт», — твердила себе.
— С тобой… если разрешишь. Это же и моя квартира… — голос Наташки дрожал.
— А если не разрешу? — неожиданно вырвалось.
Дочь остолбенела.
— Тогда я уйду. Но аборт не сделаю. — И выбежала, хлопнув дверью.
«И чего я на них накинулась? Может, у них и правда любовь… Может, всё сложится лучше, чем у нас с отцом…» Антонина опустила голову на руки и заплакала.
Свадьбу сыграли скромную. Деньги, отложенные на море, ушли на банкет. Родители Сергея — простые, добродушные люди.
Молодые поселились в комнате Наташки. Вернее, спали там, а жили в гостиной, где стоял телевизор. Теперь Антонина могла уединиться только на кухне.
Везде — носки Сергея, его конспекты, гора немытой посуды. Готовить приходилось втрое больше.
Раздражение копилось.
— Я что, прислуга?! — кричала Антонина.
— Ладно, завтра переедем в общагу! — бросал Сергей. Но оставались.
Скандалы учащались. Наташка дулась, Сергей прятался. Антонина приходила на работу злая, невыспавшаяся.
— Я, наверное, ужасная мать, — жаловалась подруге Ирине. — Но я так устала…
— У меня дача пустует, — вдруг сказала Ирина. — Поезжай, отдохни.
— Что?! Я из своей квартиры должна съехать?!
Но через неделю Антонина собрала вещи. Наташка молча смотрела.
В субботу за ней приехал отец Ирины — Владимир Петрович. Высокий, седой, с твёрдым взглядом.
— Антонина Васильевна? — Он улыбнулся, и она неожиданно смутилась.
Дом оказался уютным. Владимир Петрович затопил печь, показал, где что.
— Как обычная русская изба. Только с удобствами.
Оставшись одна, Антонина впервыеПрошло полгода, и когда Антонина вернулась в город, в её квартире уже пахло детской присыпкой, а маленький племянник счастливо улыбался ей с рук Наташки, в глазах которой теперь светились не страх, а благодарность за всё, что когда-то казалось концом, а оказалось лишь началом.
