Завещание
С самого детства Лена терпеть не могла своё имя.
— Мам, почему ты меня так назвала? Дурацкое имя, — ворчала она в первом классе.
— А что? Прекрасное имя, редкое. Означает «светлая», — отвечала мать.
— Бабушкино какое-то. Надо мной все смеются, — хмурилась Лена.
— Кто смеётся? Над Леночками не смеются.
— Когда вырасту, поменяю.
— Как хочешь, — мама сжала губы.
Лена считала себя некрасивой. Нос с горбинкой, серые глаза, волосы жидкие, будто выгоревшие на солнце. Мама говорила, что она вся в отца. Его Лена не помнила — он ушёл, когда она была ещё маленькой.
— Почему ты за такого урода замуж вышла? — всхлипывала Лена в третьем классе.
— Посмотрю, за кого ты выйдешь, — усмехалась мать.
— Да никто на мне не женится! — кричала Лена.
Она бы и с именем смирилась, будь у неё голубые глаза, как у Насти, или густые косы, как у Оли.
Когда Лене исполнилось двенадцать, мама вышла замуж. В их доме появился дядя Миша — высокий, крепкий мужчина.
— А это моя Леночка, — представила её мать.
— Что-то хиловата для «светлой», — фыркнул дядя Миша.
Снова смеялись над её именем. Лена убежала в комнату, сжимая кулаки. Вечером мама пришла к ней и обняла: теперь будет легче, теперь у них есть мужчина в доме, и дядя Миша купит ей ноутбук. Лена сдалась.
Утро дяди Миши начиналось с ледяного душа. Он выходил из ванной красный, бодрый, с паром от тела. Однажды Лена попробовала так же — едва не задохнулась от холода. Больше не повторяла, но дядю Мишу после этого уважала.
Мама рядом с ним стала другой — улыбалась, смеялась, смотрела на него так, как никогда не смотрела на Лену. Та ревновала.
Дядя Миша её словно не замечал. Не играл, не баловал, но и не ругал. Говорил: «Учись сама, ошибки — лучший урок». Лена привыкла к нему, как привыкла к своему имени.
В четырнадцать она влюбилась в Ваню Соколова. Страдала, глядя, как он провожает самую красивую девочку в классе. Позже — в старшеклассника Женю Орлова. Но он уехал учиться в другой город. Лена решила: это проклятие её некрасивой внешности, и зареклась влюбляться.
Летом они поехали в Сочи. На набережной старик-художник рисовал портреты. Лена попросила: «Сделайте меня красивой».
— Глупая. Молодость уже прекрасна. Как зовут?
— Лена.
— Елена… — задумался он. — Знаешь, что значит твоё имя?
— Да.
— Имя определяет судьбу. У тебя особое имя — и жизнь будет особенной.
Никто раньше не говорил ей таких слов. Портрет получился не похожим — и в то же время узнаваемым. Художник смягчил черты, придал глазам глубины. Лена повесила рисунок над кроватью, каждый день смотрела на него перед школой. В зеркало боялась.
Вскоре мама изменилась — побледнела, часто лежала.
— Ты больна?
— Нет. У тебя будет брат или сестра. Не рада?
Лена пожала плечами. Сначала дядя Миша забрал маму, теперь ещё ребёнок…
Через два месяца врачи сказали: ребёнок умер. Мама вернулась из больницы тенью. Не улыбалась, не ела. Дома начались ссоры. Дядя Миша упрекал её, что она запустила себя, мама кричала: «Иди к другим!»
Лена винила себя. Она не хотела этого ребёнка — и он умер.
А через три месяца мама приняла горсть таблеток и уснула навсегда.
На похоронах были две коллеги. Больше никто. Теперь весь дом держался на Лене. Она училась, готовила, убирала.
Однажды не стала делать ужин.
— Где еда? Ты заболела? — спросил дядя Миша.
— Не прислуга я. Уроки есть. Сам бы хоть раз картошку пожарил.
— Я квартиру оплачиваю, одежду тебе покупаю. Пока не зарабатываешь — уважай. Иди, готовь.
Лена усвоила урок. Решила после школы пойти работать — пусть он сам хозяйничает. Но дядя Миша сказал: «Учись. Мама хотела, чтоб ты получила образование».
Лена поступила в мединститут.
Годы шли. Дядя Миша старел, память слабела. Он забывал, что ел, не узнавал Лену.
— Ты зачем пришла? Что ещё у меня забрать хочешь? — кричал он.
Так Лена узнала: до мамы у него была семья.
— Святая ты, Ленка, — вздыхала соседка. — Родные дети так за родителями не ухаживают. Сдала бы его в дом престарелых.
Но Лене было жалко. Он не виноват — болен.
Только когда квартира пропиталась запахом мочи, она начала собирать документы. В последнюю ночь не спала. Утром пошла будить его — и поняла: умер.
Снова чувство вины. «Если бы не решила от него избавиться…»
После похорон она осталась одна.
Через неделю в дверь позвонили. На пороге — мужчина лет тридцати.
— Здрасьте. А ты кто?
— Лена. А вы?
— Я к отцу. Михаил Сергеевич Волков здесь жил?
— Да. Но он умер.
— Ага. Значит, ты моя сестра? — Он оглядел квартиру. — По закону мне положена доля.
— Это моя квартира.
— Мать твоя давно в могиле. Квартира на отца записана. Я наследник.
Ночью он вломился к ней в комнату. Лена отбилась — царапины, удар будильником.
— Дура! Кому ты с такой рожей нужна?
В полиции ей сказали: если нет завещания, квартиру поделят.
Но через несколько дней раздался звонок:
— Лена Сергеевна? Нотариус. Приходите.
Она не ждала ничего хорошего.
— Ваш отчим оставил завещание. Всё имущество — вам.
— Мне? А сын?
— Может оспорить, но шансов мало.
Дома Лена выгнала «брата». Тот ушёл, прихватив мамины украшения.
Участковый, помогавший с документами, осмотрел квартиру.
— Это ты? — указал на портрет.
— Да. Только в жизни я не такая.
— А мне кажется, в жизни ты лучше.
Он смотрел так искС тех пор Лена поняла: настоящее счастье не в том, чтобы нравиться всем, а в том, чтобы быть собой — и однажды встретить того, кто полюбит тебя именно такой.
