НОСОВОЙ ПЛАТОК. ИСТОРИЯ О ЛЮБВИ, КОТОРАЯ ПРОСТО ЖИЛА

— Опять Сергей храпит! — раздосадованно подумала Анастасия, скидывая его руку со своей спины и отворачиваясь к стене. Взглянула на телефон: без пятнадцати два.

— Всё, теперь точно не усну… А завтра на работу. Пусть и во вторую смену, но всё равно. Не двадцать же мне, чтобы ночь не спать, а потом кофеём продержаться, будто ничего и не было. Это не романтический ужин при луне, где до утра перебираешь в памяти каждое слово… — размышляла она. — А тут — храпящий муж с седеющими висками, и внутри — только раздражение.

В полутьме Анастасия разглядывала его лицо. Спокойное, с морщинами — следами прожитых лет, общих забот и невзгод. В этом была какая-то трогательность, но сегодня ночью в ней проснулось что-то иное: тень обиды, досады, недоумения.

— Вроде бы всё есть: дети выросли, дом, работа. Остались вдвоём — и… что-то не так. Но что именно? — мысли ковыряли душу, как тупой гвоздь.

Она перевернулась на спину, уставившись в потолок.

— Сергей изменился. Не бросается к двери, когда я прихожу. Не забирает пальто, не спрашивает, как прошёл день. Просто чмокает в щёку и идёт по своим делам. А за чаем этот его противный хлюпающий звук… сводит с ума. И как прячет грязные вещи! Думает, я не вижу. Заснёт — а я встаю, стираю, сушу, глажу… А утром ещё и ворчит: «Зачем мою любимую рубашку убрала?»

В груди скопился ком, от которого нечем дышать.

— Он меня обижал. Не раз. Мы прощали друг друга. Мирились. Но его родня… Это отдельная история! На свадьбе они поздравляли только его, будто меня и не было. Потом пересчитывали мои туфли и шептались, что я мотовка… А ведь всё, что у меня было, — шила подруга за копейки! Я всегда сама зарабатывала, никогда не висела у него на шее!

Глаза налились слезами.

— Но больнее всего было, когда заболела Машенька. Мы метались по врачам, пока не поставили диагноз. Я не спала ночами от страха. А он… молчал. Не обнял. Не сказал ни слова. Ни одного «всё наладится». Казалось, он был где-то далеко. Тогда мне показалось, мы потеряли друг друга навсегда…

И вдруг в памяти всплыла картина. Их начало.

Лето. Университет. Дождь. Она шла, промокшая до нитки, без зонта, по незнакомому району, сжимая в кулаке три рубля — последние деньги.

— Где взять эти чёртовы пять рублей? — думала она. — Все скинулись на подарки преподавателям, а у меня… всего три. Бабушка Аня отдала два с пенсии. Мама и слушать не хотела: «Не для того учишься, чтобы подхалимничать».

И тут — будто по волшебству — над её головой раскрылся зонт. Чёрный, с деревянной ручкой.

— Девушка, вы совсем промокли. Почему без зонта? — раздался голос.

— А вам какое дело? — огрызнулась она, не оборачиваясь.

— Просто хотел дать платок. Чистый. Вот, — голос звучал мягко и чуть смущённо.

Он протянул ей платок — белый, в голубую клетку. От него пахло чем-то надёжным, тёплым.

— Я Сергей, — представился он. — А вы?

— Анастасия. Но можно Настя.

— Пойдёмте в кафе. Куплю вам чай и пирожное. Согреетесь, обсохнете и расскажете, что случилось. Обещаю — я не чудовище.

Она почему-то согласилась. И в том кафе впервые выложила незнакомцу всё, что наболело. А уходя, он сунул ей в руку пять рублей.

— Возьмите. И не спорьте. Вы мне ничего не должны. Просто… не хочу, чтобы вы плакали из-за денег.

Через неделю она вернула их на скамейке в сквере. Он не взял.

— Знаешь, каждый мужчина хочет чувствовать себя нужным. Ты дала мне это. И если не против… я хотел бы остаться рядом.

Так началась их история.

— Как ты догадался, что я плачу? — спрашивала она потом, уже его женой.

— Сердцем почувствовал.

И сейчас, в темноте, рядом с этим седым, храпящим, родным человеком, она вдруг осознала — за все годы он не раз был её опорой. Не жаловался. Не бросил. Делил с ней всё — и горе, и радость. Просто не всегда говорил те слова, которых ей хотелось.

— А может, это я изменилась? — мелькнула мысль.

Сергей перевернулся во сне, притянул её к себе, уткнулся носом в её волосы. И на душе стало тепло, будто невидимые руки обняли её.

Утром на кухне он улыбнулся:

— Проснулась, мурлыка моя?

— Что? Я храпела? — возмутилась она.

— Ну… скорее, посапывала. Как наш кот Барсик.

— Я?!

И тут она поняла: иногда мы так пристально ищем соринку в глазу любимого, что не замечаем бревна в своём. А счастье — оно тихое. Оно — в носовом платке, в пирожном из кафе, в молчаливом «держись», в тёплом дыхании на затылке.

Главное — уметь это разглядеть. И не забыть сберечь.