Мать четверых детей осталась под старость совсем одна.
Материнство — это огромное счастье, но и тяжкий крест. Когда становишься матерью, отдаёшь всё — здоровье, годы, мечты… Но никто не знает, чем обернётся эта жертва. Будет ли кто-то рядом, когда силы начнут уходить? Обогреют ли душой, поддержат, или оставят наедине с фотографиями да воспоминаниями, от которых так щемит сердце?
Алевтина Сергеевна Морозова всю жизнь крутилась, как белка в колесе. Трудолюбивая, скромная, она одна поднимала четверых детей после гибели мужа в ДТП. Младшей, Кате, тогда и года не было. Больше она ни с кем не строила отношений — не потому что не пытались, просто всё её сердце было занято детьми. Они стали её смыслом.
Работала без выходных: уборщицей в школе, продавщицей на рынке, вязала на заказ — лишь бы дети не нуждались. Себе не позволяла лишнего — носила одни и те же сапоги по пять зим, о маникюрах и кино забыла. Вся жизнь — ради их сытости, учёбы, будущего.
Старшая, Татьяна, окончила мединститут, уехала в Германию по контракту — сначала практика, потом постоянная работа. Там вышла замуж, родила. Теперь у неё свой дом, семья, заботы. Маме шлёт открытки на праздники да изредка фото в Вотсап. Звонит редко — вечно занята. Алевтина Сергеевна не упрекает. Даже гордится, хоть и по-своему.
Сыновья — Дмитрий и Игорь — живут в Киеве. Город недалеко, но дело не в километрах. Звонят раз в месяц, в гости не собираются. Вечно дела, вечно недосуг. О них Алевтина Сергеевна узнаёт то от соседки, то из Инстаграма. Не ропщет. Лишь бы здоровы были.
Младшая, Катя, дольше всех жила с матерью. После школы, университета, а потом вышла замуж и уехала в Питер — мужу там досталась бабушкина квартира. Алевтина тяжело переживала расставание: Катя была её опорой. Сейчас та звонит чаще других, но… в голосе слышно — торопится, отвлекается, спешит назад, в свою жизнь.
Дом Алевтины Сергеевны давно не покидает. Сердце пошаливает, ноги опухают, давление скачет. В магазин еле ходит, готовит что попроще. Продукты иногда приносит соседка. Чаще помогает Вера Петровна — подруга молодости. Она водила Алевтину по поликлиникам, выбивала лекарства, звонила в скорую, когда становилось совсем плохо.
Дети… Они вроде есть, но их вроде и нет. Алевтина Сергеевна их не винит. Наверное, сама сделала их такими — самостоятельными, отстранёнными. Не научила просить помощи, ведь сама всегда справлялась.
Недавно Катя предложила забрать мать к себе, но муж резко воспротивился: «Тесно, неудобно, старикам — в дом престарелых». Спорить не стали — тему закрыли. Алевтина и не настаивала. Не хотела быть помехой.
Теперь её дни похожи один на другой. Утром — молитва, таблетка, чай. Потом телевизор вполголоса, вязание, цветы на подоконнике. Тишина. Изредка — звонок Веры Петровны, визит медсестры. И каждый вечер — одна надежда. Может, завтра кто-то приедет? Постучит в дверь, принесёт пирог, сядет рядом, возьмёт за руку…
Иногда она листает старый альбом. Там — её дети. Маленькие, смешные, родные. Там — она, молодая, с сияющими глазами. Там — жизнь, которую она отдала без остатка.
Алевтина не злится. Не жалуется. Лишь шепчет:
— Я их всех люблю. Буду ждать. Пока сердце бьётся — буду верить.
И только Богу известно, сколько ещё дней ей отпущено ждать — и сбудутся ли её тихие мечты.
