Ночь на перроне
Михаил Сергеевич опоздал. Проклятый поезд ушёл ровно по расписанию, за полчаса до того, как он, запыхавшись, влетел на вокзал в Самаре.
— Чёрт побери! — выругался он, стиснув зубы, и мысленно выложил такую тираду, что даже стены бы смутились.
До следующего состава оставалось целых пять часов. Тратить рубли на гостиницу было жалко, да и бессмысленно. Михаил решил перекантоваться здесь. Купил билет у сонной кассирши, плюхнулся на холодную скамейку в зале ожидания, достал потрёпанный кроссворд и начал коротать время.
Слова быстро закончились. Михаил отвлёкся от газеты и осмотрелся. Вокзал был пуст, как заброшенный дом. Только у выхода дремал полицейский, а в углу храпел мужик в потрёпанной телогрейке. Вздохнув, Михаил поднялся, разминая затекшие ноги, и направился к киоску за новой головоломкой. Но киоск был закрыт, а витрину облепили мухи. Привокзажное кафе на втором этаже тоже оказалось на замке, и табличка сухо сообщала, что откроется только утром.
С тяжёлым сердцем Михаил вернулся на скамейку. Время тянулось, как варенье зимой – густо и бесконечно. Он смотрел на часы, но стрелки словно издевались над ним.
— Скучаешь, что ли?
Михаил вздрогнул и обернулся. Рядом сидел маленький старичок в поношенном, но опрятном пиджаке. Его борода торчала в разные стороны, а глаза блестели лукаво.
— Ну, бывает, — буркнул Михаил, не особо вникая.
— Давай в дурака сыграем? А то мне тошно одному, — предложил старик.
Михаил пожал плечами. Почему бы и нет? Всё лучше, чем пялиться в потолок.
Они играли молча. Старик азартно шлёпал картами по скамейке, вздыхал, когда проигрывал, и звонко хохотал, если выигрывал. Партии шли одна за другой, счёт уже перевалил за десяток.
— Проголодался, наверное? — вдруг спросил старик, глядя на Михаила с добротой.
— Кафе закрыто, — отмахнулся тот.
— Ерунда! Сейчас всё уладим. Пошли! — старик вскочил и, не дожидаясь ответа, быстро засеменил к служебному входу.
— Не отставай! — крикнул он через плечо.
Михаил, пожав плечами, пошёл за ним. Они петляли по тёмным коридорам, пока не вышли в крошечный буфет с парой столиков, чахлым фикусом в углу и сонной официанткой за стойкой.
— Татьяна, дорогая, свари нам кофе и сделай бутербродов! — весело попросил старик.
— Опять ты привёл кого-то, — проворчала Татьяна, пухлая, как ватрушка, но покорно взялась за дело.
Михаил расплатился и с жадностью впился в бутерброд. Старик сидел напротив, улыбаясь, будто наблюдал за голодным котёнком.
— Может, и ты поешь? — предложил Михаил, откусывая очередной кусок.
— Да нет, я сыт, — отмахнулся старик. — Спасибо тебе, а то бы с голоду помер, пока поезд жду. Кстати, я Михаил Сергеевич, инженер.
— Григорий Кузьмич, — важно кивнул старик. — Домовой.
— Кто? — поперхнулся Михаил.
— Домовой, — спокойно повторил Григорий. — Разве не слышал?
— А ты чего на вокзале делаешь? Вы же по домам живёте, — недоверчиво спросил Михаил.
— Потерялся, — вздохнул Григорий, и взгляд его потух. — Лет шесть назад мои переезжали. Я с ними хотел, но зазевался, не успел понять, в какой поезд они сели. Обратной дороги не знаю. Вот и торчу тут.
Михаил покачал головой, чувствуя, как сердце сжалось от жалости.
— Ну и дела, — пробормотал он.
— Давай я тебя развлеку, пока поезд не подойдёт, — оживился Григорий.
И началось. Домовой повёл Михаила по всему вокзалу. Они заглянули в диспетчерскую, где пили чай с баранками в компании старого приятеля Григория. Прокатились на маневровом тепловозе с машинистом, который, кажется, давно привык к выходкам старика. Поднялись на вышку над часами, откуда виден был весь спящий город, утопающий в огнях. В конце зашли в кабинет начальника — полить одинокий фикус.
— А то засохнет, бедолага, — пояснил Григорий. — Все про него забыли.
Утро наступило незаметно. Вокзал ожил: появились первые пассажиры, уборщица лениво волочила швабру по полу.
— Быстрее! — заторопил Григорий. — Твой поезд уже подходит!
Они выбежали на перрон. Холодный ветер ударил в лицо, а сердце Михаила вдруг сжалось от странного чувства.
— Слушай, — вдруг сказал он, — а поехали ко мне? Чего тебе тут маяться?
Григорий замер, будто не веря ушам.
— Правда? — голос его дрогнул.
— Конечно! У меня дом под Самарой, сад с яблонями, семья дружная. Коровы нет, прости. Поехали, Григорий Кузьмич, что тебя тут держит?
Глаза домового заблестели подозрительно.
— Честно? — переспросил он, будто боясь, что это шутка.
— Чести у меня хватит, — твёрдо ответил Михаил.
— Я мигом! — Григорий рванул с места и исчез в здании.
Поезд подошёл. Михаил показал билет проводнице, молодой девушке с усталым взглядом.
— Заходите, стоим пять минут, — бросила она.
— Сейчас, — бормотал Михаил, оглядываясь.
Григория всё не было. Неужели передумал? Или снова заплутал в коридорах?
— Мужчина, проходите, отправляемся! — поторопила проводница.
Михаил, тяжко вздохнув, шагнул в вагон. Сердце ныло. Он открыл дверь купе и застыл.
На верхней полке сидел Григорий Кузьмич, сияя улыбкой и болтая ногами, как мальчишка. В руках он крепко держал горшок с тем самым фикусом из кабинета начальника.
— Не мог же я его бросить, — сказал домовой, и в голосе его звучала такая радость, что Михаил невольно улыбнулся.
И когда поезд тронулся, Михаил понял, что эта случайная встреча на вокзале подарила ему не просто попутчика, а самого настоящего друга, который теперь будет беречь и его дом, и его семью, как когда-то хранил одинокий фикус в кабинете начальника вокзала.
