**Горький праздник матери**
Вечер в тихом подмосковном городке Пушкино был прохладен, как осенний ветерок. Любовь Семёновна, сияя от счастья, стояла на пороге своей скромной квартирки, встречая детей — Николая и Алевтину. Они пришли поздравить её с днём рождения, и сердце матери забилось чаще: дети не забыли.
— Мамуля, прими от нас этот скромный презент, — улыбнулась Алевтина, протягивая коробку с красивой лентой.
— Ой, спасибо, родные мои! — Любовь Семёновна всплеснула руками, глаза её блестели от слез. — Входите, стол накрыт, прошу в гостиную!
Дети проследовали за матерью. В комнате их ждал праздничный стол, уставленный угощениями.
— Ну что, кушайте на здоровье! Всё для вас старалась, — с гордостью сказала Любовь Семёновна.
Но Николай и Алевтина вдруг замолчали, их лица потемнели.
— Ну вот, мы и дома, Барсик! — Нежно опустила на пол старую кошку Любовь Семёновна, переезжая в новую квартиру. — Иди, разомни лапки.
Барсик, вальяжный и медленный, осторожно обнюхал незнакомое пространство. Любовь Семёновна принялась разбирать коробки, изредка садясь перевести дух — сил уже не хватало, а помощи ждать было неоткуда. Распаковав последнюю, она села у окна, задумчиво глядя на улицу.
*«Завтра познакомлюсь с соседями. Главное, чтобы добрые попались. А сейчас — спать, утро вечера мудренее»,* — решила она.
Любовь Семёновна недавно вышла на пенсию. Проработав всю жизнь на ткацкой фабрике, она заслужила прощальный вечер, где коллеги вспоминали её труд. Подарили альбом с фотографиями, сказали тёплые слова. Но, как водится, вскоре о ней забыли.
Так началась её новая жизнь в двухкомнатной квартирке, доставшейся после смерти мужа. Дети давно жили своими семьями, и единственной спутницей стала кошка Барсик, дремавшая на подоконнике. Дети навещали редко, но Любовь Семёновна не унывала. Мужнина библиотека скрашивала вечера, и она с удовольствием читала.
Вскоре возникла проблема: квартира оказалась слишком дорогой. Коммуналка росла, как сорняк, пенсия таяла на глазах. Как ни старалась экономить, денег катастрофически не хватало.
*«Надо попросить помощи у детей. Квартира же им достанется, пусть вложатся»,* — решила она.
Позвонила Николаю, сыну, владельцу небольшой автомастерской. Тот, поморщившись, ответил:
— Мам, сейчас туго. Все деньги в оборот ушли. Попозже, может, что-то придумаю. А ты уж поаккуратнее трать, пенсия у тебя приличная.
Любовь Семёновна не стала рассказывать, что порой и на еду не хватает. Просто вздохнула.
На следующий день позвонила Алевтине. Та отмахнулась:
— Мам, какие деньги? Дети растут, одни траты! Мы с мужем еле концы с концами сводим!
Зная, что дочь недавно хвасталась новым гарнитуром, Любовь Семёновна промолчала:
— Хорошо, дочка, постараюсь.
После звонка твёрдо решила: *«Значит, надеяться не на кого. Жить будем по-новому».*
Завела тетрадку, куда скрупулёзно записывала траты. Включала свет лишь при крайней необходимости, читала при дневном свете, покупала самые дешёвые продукты.
Дети и вовсе перестали заглядывать.
Но на день рождения пришли оба. Любовь Семёновна светилась от радости. Получив в подарок дешёвый сервиз, пригласила их за стол. Гостей больше не было, разве что Барсик. Стол был скромный, но с душой накрытый.
— Кушайте, родные! — сказала она. — Картошечка с укропом, рыба жареная, салат из капусты. А на сладкое — овсяное печенье.
Николай поморщился:
— Это что за стол? Я ждал твоих пирогов, а тут… словно в столовой.
— Мам, ты что, не рада нам? — подхватила Алевтина.
— Да что вы! — голос матери задрожал. — Я вас люблю, но денег нет. Это мой обычный ужин, рыбу только по праздникам ем. Садитесь!
— Давай закажем пиццу, посидим нормально, — предложил Николай, доставая шампанское.
— У меня лишних денег нет, — пожала плечами Алевтина.
— Будем есть, что есть! — резко сказала мать.
— Ну уж нет, такое в кафе лучше съем, — Николай хлопнул дверью.
Алевтина, пробормотав что-то о делах, чмокнула мать и ушла.
Любовь Семёновна осталась одна. Взглянула на стол, накрытый с любовью, и горько усмехнулась:
— Ну что, Барсик, гуляем? Шампанское есть — праздник будет!
Налила бокал. Кошка спала на диване, картошка остывала. В душе бушевала буря.
Прошли недели. У Алевтины зазвонил телефон. Николай взволнованно сообщил:
— Слышала новость? Мама продаёт квартиру и уезжает в деревню! Уже дом купила. Беги уговаривать, меня она не слушает!
— Сейчас! — крикнула Алевтина.
Но ни уговоры, ни слёзы не помогли. Любовь Семёновна продала квартиру и уехала в просторный деревенский дом.
Наутро пошла знакомиться с соседями. Первый же, крепкий вдовец Геннадий Петрович, встретил её тепло:
— Здесь вам понравится! Лес рядом, река, огород. Если помощь нужна — я рядом!
Любовь Семёновна улыбнулась:
— Приходите вечером на чай!
Соседи оказались душевными. Многие предлагали помощь. Она была тронута.
С Геннадием Петровичем она быстро сблизилась. Тот помогал по хозяйству, а она угощала его пирогами.
*«Наконец-то живу для себя»,* — радовалась она.
Как-то раз осознала, что влюбилась, как девчонка.
Тем временем Николай позвонил сестре:
— Мама купила дом в деревне! Надо ехать — деньги-то остались!
— Мне бы на учёбу сыну, — загорелась Алевтина.
Приехали. Увидев мать в огороде, Николай усмехнулся:
— Люба? Быстро ты тут освоилась.
— Заходите, если приехали, — холодно сказала мать.
Николай оглядел дом:
— Сколько стоило это чудо? Деньги-то остались?
— Деньги мои, и тратить их буду, как хочу, — твёрдо ответила Любовь Семёновна, провожая детей за ворота, и в её голосе больше не было ни обиды, ни горечи — только спокойствие человека, нашедшего своё счастье.
