Сегодня я снова думаю о том, как же всё сложилось. С самого начала было ясно, что в семье моего мужа Дмитрия для меня не будет душевного тепла. Как только мы расписались, его сестра Алиса дала понять — я здесь лишняя. Я пыталась быть покладистой, угождать, но это ничего не меняло. Будто билась головой о стену.

Работаю я в поликлинике — в регистратуре и помогаю с направлениями к врачам. Сколько раз выручала его родню: записывала вне очереди, договаривалась о бесплатных обследованиях. Кто-то кивал, кто-то молчал, но я не требовала благодарности — думала, так и надо, ведь семья.

Особенно усердствовала Алиса. Знала, что у меня машина, и постоянно просила подвезти. Не на работу, не по делам — а в торговый центр, в парикмахерскую, к подругам. Звонила в воскресенье в восемь утра: «Оль, срочно нужно доехать на другой конец Москвы!» Ни разу не спросила, удобно ли мне. У её мужа тоже была машина, но почему-то водителем стала я.

Алиса манипулировала и Дмитрием. Стоило ей позвонить — он бросал всё и мчался. Я просила его быть построже, но он лишь отмахивался: «Тебе не понять, ты росла без братьев и сестёр». А у него, видите ли, это святое.

Праздники с его роднёй были пыткой. Все собирались, обменивались мелочами — духами, шоколадками. Я тоже дарила всем, но мне — никогда. Будто я воздух. Как будто моё время, бензин и нервы ничего не стоят.

Два года назад Алисе делали операцию. Я связалась с коллегами, устроила всё так, что она даже рубля не потратила. Не ждала благодарности, но когда человек не говорит «спасибо» — это больно. Особенно зная, что его же мать не смогла бы так устроить.

А потом я сама попала в больницу. Нужна была срочная операция. Кто из его семьи позвонил? Никто. Алиса — позвонила. Но не спросить, как я. Ей срочно понадобилась копия документа. Она знала, что я лежу после операции, но ей было всё равно. Даже мысли не возникло, что можно подождать или попросить кого-то ещё. Вот вам и «семья».

Прошло время. Я поправилась. В один из дней мы приехали на юбилей его дяди. Все подошли, поздоровались. А Алиса… увидела меня и демонстративно вышла. Будто я чумная. После того звонка она не сказала мне ни слова. Год. Целый год молчала. Из-за бумажки.

Я больше не хочу быть удобной. Не хочу быть бесплатным ресурсом для семьи, которой от меня нужно только одно — услуги. Своих родных у меня нет. Но я больше не позволю им вытирать об меня ноги. Всё. Хватит. Я освобождаюсь.