Чужая грусть стала родной
Дмитрий спешил домой. Всё утро начальник орал на всех подряд, к вечеру свалились новые задания, которые «нужно было сделать ещё вчера», а пробки добили окончательно. Десять лет он проработал бухгалтером в крупной фирме в Новосибирске, и с каждым годом заставить себя вставать по утрам становилось труднее. Смысл терялся где-то между отчётами и вечными переработками. В старом «хрущёвке» его ждали кот Барсик, подобранный когда-то у подъезда, да стопка книг, которые он вечно откладывал «на выходные».
Единственное, о чём он мечтал — тишина, стакан крепкого чая и несколько часов без слов. Но, свернув на свою улицу, он увидел нечто странное.
На скамейке у остановки сидела пожилая женщина в потёртом пальто, с невзрачным пакетом в руках. Она не просила денег, не плакала громко — просто сидела, уставившись в пустоту. Но глаза… Глаза были мокрыми. Молчаливые слёзы катились по щекам, и она небрежно вытирала их рукавом.
Дмитрий хотел пройти мимо. В голове гудело от усталости. Но в груди что-то дрогнуло. Он остановился. Промолчал. Потом шагнул вперёд.
— Вам плохо? — спросил он тихо.
Женщина вздрогнула и подняла глаза. Взгляд — усталый, сломленный. Она попыталась улыбнуться, но не вышло.
— Всё в порядке… Просто присела передохнуть.
— Вы уже полчаса тут сидите, — мягко заметил Дмитрий. — Может, чем-то помочь?
Она закусила губу, словно решая, говорить ли. Покрутила пакет в руках. Наконец выдохнула:
— Видите ли… не хочется домой. Там никого. Муж умер два года назад. Дочь — в другом городе. А сегодня ему бы исполнилось семьдесят. Купила пирог, думала — свечку поставлю. А потом поняла… ради кого? Одна за столом сидеть? Вот и сижу тут. Смешно, правда?
Дмитрий молчал. Он не знал, что сказать. Иногда слова — всего лишь пустой звук.
— У меня дома чайник только закипел, — тихо произнёс он. — Чёрный чай, с бергамотом. Хотите — зайдёте, выпьем?
Женщина настороженно посмотрела.
— Вы и правда зовёте чужую старуху к себе?
— А почему нет? Может, мы с вами в одном подъезде живём.
Она хмыкнула, слегка пожала плечами:
— Вы хоть не псих какой?
Дмитрий усмехнулся:
— Псих вряд ли бы предложил чай с бергамотом.
Она встала. Неуверенно. Сжимая пакет, будто боясь передумать.
— Я Людмила, — тихо сказала она.
— Дмитрий, — кивнул он. — Теперь знакомы.
На кухне они пили чай. Людмила рассказывала, как они с мужем каждую зиму солили капусту, как он чинил дома мебель, как любил старые советские песни. Дмитрий слушал, не перебивая. Лишь изредка кивал.
— А вы давно один? — вдруг спросила она.
— Пять лет, — ответил он. — Была жена, но разошлись. Не ссорились, просто стали чужими. Она уехала, я остался.
— Дети есть?
— Не сложилось.
Людмила грустно кивнула:
— Да, одиночество — вещь такая. То радуешься, что тихо, то плачешь от этой тишины.
— А у меня Барсик, кот, — ухмыльнулся Дмитрий. — С ним хоть про политику поболтать можно.
Они засмеялись. Потом она взглянула на часы.
— Спасибо, Дмитрий. Вы правда помогли. Мне пора.
— Заходите, — сказал он. — Чай у меня всегда есть.
С того дня Людмила стала заходить чаще. То с пирожками, то с вареньем, то просто поболтать. Они спорили о жизни, вспоминали прошлое, иногда молчали — и даже в молчании им было хорошо.
Дмитрий понял: иногда, чтобы спасти человека, достаточно просто остановиться и сказать: «Вы не одни».
