Сердце в клетке
Полина рыдала, запершись в комнате, чтобы мать и сестра не услышали её стонов. Слёзы лились от боли и обиды — взрослая жизнь началась вовсе не так, как грезилось в юности. За стеной старшая сестра Алёна и мать, Вера Петровна, шептались, осыпая её, младшую, упрёками, которые эхом разносились по дому в забытом богом городке под Воронежем.
Тайна, унесённая в землю
Дверь распахнулась — в проёме стояла мать, глаза полыхали гневом.
— Говори, кто отец? — голос Веры Петровны дрожал, как осиновый лист. — Хватит молчать! Или…
Полина, утопая в слёзах, смотрела на неё, не в силах вымолвить ни слова. Она не назовёт имя. Никогда.
— Ну что, Поля, язык проглотила? — вступила Алёна, пристроившись за спиной матери. — Скажи имя, мать разберётся! Налетел, насладился и сбежал? Растишь одна? Я хоть от мужа родила, а ты…
— Не скажешь — собирайся и вон! — отрезала мать. — Одну обузу на шею повесила, теперь вторую тащишь!
— Я от мужа родила Ваню, не с улицы принесла! — Алёна бросила на сестру взгляд, полный яда.
— От мужа? — фыркнула Вера Петровна. — И где он, твой муж?
— Вернётся, не волнуйся, — огрызнулась Алёна. — Поссорились — помиримся.
— Давно бы вернулся, если хотел, — махнула рукой мать. — Ты сама его выставила, да так, что мужики не прощают. Вёл бы себя иначе — любой бы сбежал!
— Не твоё дело! — Алёна вспыхнула, схватила куртку и выбежала, хлопнув дверью так, что задрожали стёкла.
Мать ещё долго допытывалась, но Полина молчала, как каменная глыба.
— Тогда собирай манатки! — рявкнула Вера Петровна и ушла на кухню, бормоча под нос.
К вечеру Полина сидела у окна, глядя на двор, укутанный снегом. У подъезда кучковались соседки, их шепот лился, как ручеёк, но слов не разобрать.
А разговор у соседок кипел. Татьяна, живущая через дорогу, слышала крики из их квартиры.
— Люба, что у твоих-то творится? — спросила она, встретив соседку с сумками. — Орут — весь дом слышит.
— Да Полина, тихоня наша, беременна, — вздохнула Люба. — А от кого — молчит. Вот и скандал.
— Может, Витька? — предположила Татьяна. — Он же за ней с института бегал.
— Нет, не с ним. Да и ни с кем её не видели. Все гадают.
Сестра-шторм
Алёна, старшая, всегда была вихрем. Вышла замуж за Дмитрия, но верность — не её конёк. Полина не раз замечала, как та тайком убегала к местным пацанам, пока муж был в ночную. Как-то раз видела — Алёна с Сашкой, заводным парнем, спускались на рассвете с чердака, хихикая, и разбежались в разные стороны.
«Как можно так? — думала Полина. — У неё же муж, сын!»
Алёна ещё и пила, хоть мать и ругалась. А когда Дмитрий ушёл — ей стало вообще всё равно.
Полина знала, почему он ушёл. Однажды ночью, вернувшись со смены, он застал дома одного Ваню. Алёна сбежала днём, оставив сына на Полину. Та уложила его спать, а потом услышала хлопок двери. Дмитрий, не найдя жены, пошёл к Сашке — там всегда гульба. Попытался забрать Алёну — она его послала.
Утром он собрал вещи. Мать пыталась удержать:
— Дима, ты серьёзно? А Ваня? Что случилось?
— Алёна меня к лешему отправила, — горько ответил он. — У Сашки она, бухает. Я всё видел. Виновата твоя дочь, не я.
Полине было больно за него. Когда Алёна привела его в дом знакомить, Полина влюбилась сразу. «Какой же он добрый, красивый», — думала она, завидуя сестре.
Любовь под запретом
Полина никому не признавалась в чувствах. После свадьбы Дмитрий переехал к ним, и она таяла от каждого его слова. Но он видел в ней лишь сестру — шутил, улыбался, не более.
После рождения Вани Алёна забросила сына. Мать и Полина нянчились, а Дмитрий, если не на работе, возился с мальчиком. Полина знала об изменах сестры, но молчала.
Узнав, что Дмитрий живёт в вагончике на стройке, она собрала его вещи, напекла блинов и пошла к нему. Он сидел с бутылкой водки — раньше за ним такого не водилось.
— Привет, Дима, — удивилась Полина. — Ты чего с бутылкой? Держи вещи и блины.
— Привет, Поленька, — устало ответил он. — Как нашла?
— Люди подсказали. Здесь жить собрался?
— Нет, сниму угол. Надо мысли собрать. Не уеду — сын здесь.
Как всё вышло — Полина не поняла. Она потеряла голову, а он шептал что-то нежное. Потом приходила ещё, но быстро опомнилась: «Нельзя. Кто-то узнает — слухов не оберёшься. Да и Дима ещё не разведён».
Беременность обнаружила не сразу. А когда мать, впившись взглядом, спросила прямо: «Кто отец?» — Полина сжалась. С тех дом стал адом: мать орала, Алёна подливала масла, а Полина не проронила ни слова.
Дорога в неизвестность
Утром Полина собрала сумку и направилась к двери.
— Стой! — остановила её мать, смягчившись. — Вот деньги и адрес тётки Гали. Написала ей — живи пока. А я скажу, что к мужу уехала. И вот пирожки в дорогу.
На вокзале Полина купила билет и села в поезд. Ехать далеко, страх сжимал сердце — дальше райцентра она никуда не выбиралась. Но в вагоне встретила добрую старушку, Анфису.
— Как звать-то? — спросила та. — Я Анфиса.
— Полина, — прошептала она, потупив взгляд.
— Грустная ты, — заметила старушка, доставая еду. — Ешь, вот котлета, хлеб. Только огурцы забыла.
— У меня пирожки с яйцом, — поделилась Полина.
За едой она неожиданно выложила АнфисеИ когда через год Полина с Дмитрием стояли у старого дуба, где когда-то в детстве загадывали желания, ветер донёс до них смех детей — Вани, Илюши и маленькой Лизы, — и они поняли, что самые тёмные тайны иногда становятся началом самой светлой жизни.
