**Драма одиноких сердец**
На окраине маленького городка, затерянного среди холмов и бескрайних полей, приютилась тихая улочка, больше похожая на деревенскую. Домики, будто старые друзья, стояли плотно друг к другу вдоль пыльной дороги. Рядом ютился крошечный магазинчик, а чуть дальше, за автобусной остановкой, начинался густой еловый лес, где под сенью деревьев прятались черничники и мягкие моховые поляны, усыпанные грибами.
Здесь, в этой тишине, жили две подруги, чья дружба прошла сквозь года — Людмила и Татьяна. Их дома, построенные ещё в лихие девяностые, когда обе были полны сил и мечтаний, стояли бок о бок, будто отражение их неразрывной связи.
Когда-то жизнь здесь кипела: они с мужьями строили дома, растили детей, делили радости и горести. Тогда всё казалось возможным, даже если кирпич добывали, разбирая старые сараи и заброшенные фермы. Но время не щадит никого. Людмила похоронила мужа несколько лет назад, и его уход оставил в её сердце незаживающую рану. Татьяна же, пережив тяжёлый развод, отдала бывшему мужу машину и квартиру в городе, но дом свой не отдала — он стал её последним оплотом.
Раньше улица звенела смехом: соседи собирались на праздники, дни рождения, шумные застолья. Теперь, когда обеим перевалило за шестьдесят, жизнь потекла тише. Они жили каждый своей судьбой, но всё равно находили время для неторопливых бесед за чаем, рассказывая друг другу новости о детях и внуках.
Людмила Валерьевна вырастила сына и дочь, которые каждое лето привозили к ней внуков.
— Теперь они уже взрослые, учатся, — вздыхала Людмила, размешивая сахар в кружке. — Не спешат ко мне, как раньше. У них своя жизнь: любовь, друзья. А мне бы помощь на огороде — картошку окучить, грядки прополоть. Но им, видишь ли, интереснее на море ездить!
— Люда, перестань себя мучить, — качала головой Татьяна. — Внуки выросли, детям твоя картошка не нужна. Подумай о себе. Поедем со мной в санаторий, здоровье важнее!
— Картошка, может, и не нужна, но я её продаю, чтобы хоть сахар на варенье купить, — упрямо отвечала Людмила. — У нас и яблоки, и груши, и малина — всего вдоволь!
— А собрать, сварить — это ж сколько сил уходит! — возмущалась Татьяна. — Ты с весны до осени как каторжная! Пожалей себя, глупая!
— Когда муж был жив, всё легче было, — тихо произнесла Людмила, и в голосе её прозвучала тоска. — А одной… Ни на что не хватает времени.
— И не надо! — наставляла Татьяна. — Посмотри на меня: огородом не заморачиваюсь, ягоды собираю, варенье для себя варю — и всё. Дочка хочет — пусть приезжает, сама рвёт.
— Нет, я так не могу, — качала головой Людмила. — Жалко, если ягоды пропадут. Да и никто не сварит варенье так, как я. Люблю их баловать — соленья, маринады, варенье. Пусть едят, радуются!
Татьяна только вздыхала. Её единственная дочь жила в Москве с мужем и дочкой. Приезжала редко, только летом, в отпуск.
— Мам, я устала, хочу просто выспаться и по лесу погулять, — говорила дочь, едва переступив порог.
Татьяна и сама любила поспать подольше, пройтись по лесным тропинкам с дочкой, зятем и внучкой. Она часто жаловалась на здоровье, хотя серьёзных болезней у неё не было. Дочь, чувствуя вину за редкие визиты, покупала ей путёвки в санатории или круизы по Волге.
— Дорого же такие поездки? — интересовалась Людмила.
— Дочка у меня заботливая, — хвалилась Татьяна. — Дважды в год оплачивает мне отдых, да и я сама с пенсии коплю. Некогда мне хандрить, Люда! Трижды в год путешествую — разве не счастье? Неужели твои дети не могут тебе такое устроить?
— Да что ты! — отмахивалась Людмила. — Как я приму такие подарки? Им самим деньги нужны. Внучка учится, у сына семья, расходы. А мне летом никуда не уехать — огород не брошу.
— А осенью? — не унималась Татьяна.
— Осенью уже поздно, да и не могу я требовать от детей такие траты, — отвечала Людмила. — Я вот внучке на шестнадцать лет шубку подарила, внуку — новый телефон. Это моё правило. А ты что внучке даришь?
— А что я могу? — вспыхнула Татьяна. — С моей пенсии только на скромный подарок хватает. У них всё есть, зять с дочкой хорошо зарабатывают.
— Это так, но от бабушки подарок — особенный, — мягко улыбнулась Людмила. — Я же не только на дни рождения дарю, но и на Новый год, и просто так, для радости.
— Ну, это твой выбор, — отрезала Татьяна. — Можно задаривать без конца, а толку? Они тебя в старости не забудут? Моя дочка уже обо мне заботится. А твои всё реже приезжают, чтобы на огороде не горбатиться. Скоро и вовсе перестанут, а ты всё спину гнёшь…
Подруги замолчали, обиженные друг на дружку. Каждая считала себя правой, но через пару дней они снова шли вместе в магазин, болтая, будто ничего и не было.
— Заходи ко мне, — звала Татьяна. — Дочка прислала посылку: вещи, обновки. Не новые, конечно, но почти не ношенные. Она так часто делает: поносит, продаёт, а что не уходит — мне пересылает.
— Хорошо, когда с дочкой один размер, — улыбалась Людмила. — А я поправилась, мне только своё подходит. Но загляну, посмотрю.
После обеда они устраивали весёлый показ мод. Татьяна, смеясь, дефилировала по комнате, словно модель, а Людмила подшучивала:
— Может, тебе, подруга, замуж снова пойти? Вон какая нарядная! Будешь с мужем по городу гулять, в санаториях танцевать.
— Нет уж, — отмахивалась Татьяна. — Сил только на себя хватает. Мужу надо и выглядеть безупречно, и дом содержать, и его слушать… Я давно для себя живу, и ты это знаешь.
Зима укутала городок снегом. Людмила любила это время: можно было отдохнуть от огорода. Её отдых — вязание перед телевизором. За зиму она связывала свитера, шапки, шарфы и носки, которые продавала знакомым. Её консер»А весной, когда снова зазеленеет огород, они опять будут стоять у забора, спорить о жизни и смеяться над своими разными, но такими родными привычками.»
