Во сне без возврата
Екатерине стукнуло пятьдесят, когда её Алёнка вышла замуж за иностранца и растворилась в туманном Лондоне, где старинные соборы отражались в мутных водах Темзы.
Муж, Геннадий, стискивал зубы при мысли о таком зяте. Но Катя с дочкой уговорили его, шепча про безбедную жизнь, частные школы для будущих внуков и медицину, которая «как у космонавтов».
— Ты хоть помни, чья кровь в твоих жилах, — бубнил Геннадий на прощанье в Шереметьево, обнимая дочь так, будто боялся, что её унесёт ветром. — Язык не теряй. Авось ещё свидимся…
Десять лет они болтали по скайпу раз в месяц. Алёна ни разу не приехала в родной Екатеринбург. Говорила — билеты золотые, что вкалывают они с мужем как лошади, а тратить кровные на перелёты — роскошь непозволительная.
Когда родились внуки — сначала Ванька, потом Дашутка, — разговоры о визитах и вовсе зачахли. Катя, глотая слёзы, цеплялась за дочкины слова:
— Потерпите, мам, вот кредит за квартиру закроем — и сразу вас к себе. Насовсем. Заживёте как люди…
Эти слова стали ей опорой. Она ждала, хоть тоска скребла сердце когтями. Гена видел её мучения, но молчал — его-то сердце тоже искрошилось в труху.
И вот — звонок. «Приезжайте», — сказала Алёна, будто предлагала зайти на чай. Гена морщился, но Катя уже светилась:
— Поедем, Генок! Там же наша девочка, внучата, которых мы только в «Инстаграме» видели. Хочу их понюхать, в волосёнках перебрать…
Геннадий, как всегда, сдался.
Катя продала их трёшку в центре, несмотря на ворчание мужа. Тот лишь махнул рукой: «Ну и ладно. Только потом не ной».
С чемоданами и деньгами от продажи они полетели в туман. Сердце Кати колотилось — вот оно, счастье!
Но с первой же ночи всё пошло наперекосяк.
Алёна с мужем встретили их в аэропорту, завезли в таунхаус где-то в Челси и… испарились. «Дела», — бросил зять. Внуки, щупая бабушку с дедом настороженными взглядами, жались к стенам.
Вечером Катя ждала душевных разговоров, но зять ушёл смотреть футбол, а внуки — делать «домашку». Алёна сухо сказала: «Отдыхайте».
Неделя превратилась в месяц. Катя пыталась печь блины — дочь отобрала сковороду: «У нас тут система вентиляции хромает». Предложила забирать детей из школы — Алёна закатила глаза: «У них же няня-англичанка!»
— Да уволите вы её! — взмолилась Катя. — Я ж бесплатно!
— Здесь так не принято, — вздохнула дочь.
— Да что у вас вообще принято-то?! — Катя впервые зарыдала. — В гостях у чужих людей живу!
— Мам, ты не в деревне, — холодно сказала Алёна.
Той же ночью Геннадий начал собирать чемоданы:
— Всё, Кать. Хватит. Купим халупу в деревне, но уехать надо.
— Как же так? — Алёна вдруг засуетилась. — Вы ведь только приехали!
— Уже перегостили, — хрипло ответил Гена.
Дома, в Екатеринбурге, их обступили родственники. Стол ломился от пельменей и селёдки под шубой. «Ну как там, на чужбине-то?» — допытывались все.
Катя с Геной переглянулись.
— Как в сказке, — усмехнулся Гена. — Только не нашей.
Пели «Катюшу» до утра. Катя, глотая самогон, смеялась сквозь слёзы. Через месяц они купили двушку на окраине — тесную, но свою.
И странное дело — каждое утро Катя просыпалась с улыбкой. Будто никогда и не уезжала.
