**25 октября.**
Сегодня встретил Полину во дворе.
— О, Полиночка, здравствуй, родная! К маме заглянула? — окликнула бабушка Людмила Петровна, выглядывая с балкона.
— Добрый день. Да, ненадолго, — кивнула та.
— А ты поговори с ней, девочка. После развода совсем с катушек слетела… — соседка вздохнула. — Я вчера в пять утра кофе пила — гляжу, а она только приехала! В такси! В новом платье, с яркими губами… И, сама понимаешь, не совсем в себе. Весь подъезд судачит. Ну куда это годится в её-то годы? И мужа зря прогнала. Александр ведь золотой человек. Ошибся, бывает. Но вместе-то тридцать лет прожили, не мальчики уже…
— Спасибо, Людмила Петровна, — пробормотала Полина, стиснув зубы.
— Обязательно поговори. У тебя же жених, свадьба скоро, а тут мать — на всю улицу позор…
Полина ускорила шаг, чувствуя, как в груди закипает злость. Она и правда собиралась поговорить. Но теперь — жёстче.
Полгода назад её мать, Валентина Игоревна, узнала об измене отца. И, не раздумывая, подала на развод. Полина умоляла её простить: ну согрешил, ну увлёкся, но годы-то не те, чтобы рушить семью! Они же через всё прошли: ипотеку, её подростковые бунты, переезды, болезни…
Но нет. Мать будто сбросила двадцать лет. Новый гардероб, салоны красоты, фитнес-клуб, посиделки с подругами до утра. Фото в соцсетях с коктейлями, концерты, смех в три часа ночи…
Полине было стыдно даже представлять, как она объяснит будущим свёкрам, почему её мать — не бабушка в платочке, а женщина, громче всех поющая под радио в такси.
Квартира встретила её запахом духов и музыкой из кухни.
— Полюшка! Привет, зайка! Как раз чай завариваю, — Валентина сияла. В пятьдесят — подтянутая, с идеальным маникюром, в стильном домашнем костюме. Смотрелась… как женщина, знающая себе цену. И это бесило Полину ещё сильнее.
— Как Артём? Готовитесь к свадьбе? — спросила мать, разливая чай.
— Всё по плану. А у тебя?
— Замечательно! Вчера с девчонками в караоке были — голос сорвала, но весело!
— Людмила Петровна рассказала, как ты в рассветном такси возвращалась. И… мягко говоря, не в форме.
— Охо-хо, наш дворовый телеграф, — фыркнула Валентина. — Да, выпили. И что? Мне не стыдно.
— Мам… — Полина сцепила руки. — Ты не думаешь, что переборщила?
— В чём?
— Ну, возраст не тот, чтобы по клубам бегать. И с отцом… столько лет вместе. Разводиться в пятьдесят — это ж…
Валентина медленно поставила чашку.
— Полина, мне пятьдесят. Не девяносто. Я здорова, полна сил и не намерена хоронить себя заживо.
— Но ты же скоро бабушка! Как я детей к тебе приведу, если ты…
— А почему я должна перестать быть собой из-за твоего замужества? — голос матери зазвенел. — Я двадцать лет жила для семьи. Для тебя, для отца. Ему можно было в постель к молоденькой, а мне нельзя в караоке песню спеть?
— Это же несолидно!
— А мне сейчас нужна солидность? — Валентина рассмеялась. — Я хочу чувствовать себя живой. Ты стесняешься? Не зови меня на свадьбу. Но если приду — буду танцевать, смеяться и, возможно, уведу кавалера у твоей подруги.
Полина замолчала. Слов не находилось.
Вечером Артём, выслушав её, лишь пожал плечами:
— Твоя мать наконец-то задышала полной грудью. Имеет право. А насчёт отца… он сам виноват.
— Но это же…
— Она выбрала свободу. Прими это.
Через неделю Полина набрала номер:
— Мам, давай в СПА сходим? А потом в тот бар с живой музыкой…
— А как же твой стыд? — усмехнулась Валентина.
— Скажу всем, что ты моя сестра. Всё равно никто не поверит, что мне сорок лет.
Смех матери прозвучал по-молодому звонко.
**Вывод:** Иногда те, кто всю жизнь были для нас «ролью» — мамой, женой, — вдруг напоминают, что они просто люди. Со своими мечтами. И это… прекрасно.
