Волшебство на склоне лет: как Дед Мороз вдохнул веру в старушку
Бабушка Агафья сидела за кухонным столом, кропотливо вязав очередную пару шерстяных варежек. В паспорте она числилась как Агафья Семёновна, но все в деревне под Вологдой звали её попросту — Агашей. Жизнь в их заснеженном уголке текла медленно, и в этот последний день декабря она не ждала ничего необычного.
Вдруг скрипнула дверь, и в сенях возникла высокая фигура в красном тулупе с белым мехом. Борода пышная, валенки скрипят, за плечами — огромный мешок. Баба Агаша прищурилась, поправила очки и замерла:
— Да ты… Дед Мороз?!
— Здравствуй, Агафьюшка! Не прогонишь старика? — весело бухнул гость.
— Ну надо же… — прошептала она, — с чего это тебя ко мне занесло?
— А ты на календарь глянь — ведь Новый год у порога! — пояснил он, сверкая глазами.
— Праздник, понятное дело… — вздохнула баба Агаша. — Только ты-то зачем ко мне пожаловал? Я ведь не малая девочка, стихи читать не стану, да и плясать не буду — колени ноют.
— Да мне не стихи подавай. Хочу узнать, как ты поживаешь. Какие добрые дела за год совершила? — спросил он строго.
— Какие у меня дела… — махнула рукой старушка. — Разве что внучатам носки вяжу да соседке Фёкле по просьбе шапочку связала… От нечего делать. Разве это доброе дело?
— Ещё какое! — одобрительно кивнул дед. — А где твой-то, кстати?
Агаша прищурилась:
— А тебе зачем? Наливкой угостить собрался?
— Ну что ты! — испугался он. — Я ведь волшебный, мне нельзя.
— Вот как… А то, что мой старик после трёх стопок начинает чудеса творить — это не волшебство? Народ у нас угрюмый стал, веселья мало. Вот он и бегает по избам, смешит кого может. Артистом бы ему быть, честное слово!
— Да брось, — усмехнулся Дед Мороз. — Я его знаю — где ему до артиста? Он ж и не поёт вовсе!
— Не поёт?! — всплеснула руками Агаша. — Да он частушки такие заводит, что все подпевать начинают!
Дед рассмеялся, достал из мешка свёрток и протянул ей:
— Держи. Платок узорчатый — наденешь, и будто на десять лет моложе станешь. Заслужила.
Бабка развернула подарок и ахнула:
— Батюшки, какая прелесть! Да я и во сне такого не видывала! Спасибо, дедушка! Но за что такая милость?
— Благодари-ка своего Петровича. Это он мне письмо о тебе написал.
С этими словами «Дед Мороз» вышел в сени, поспешно снимая тулуп и бороду, суя их в сундук, и ворчал себе под нос:
— Совсем глаза у Агаши подвели. Ни голоса, ни лица родного мужа не узнала… Или притворяется? Ладно, надо весной в Вологду её свозить, проверить зрение.
А в избе баба Агаша, улыбаясь своему отражению в зеркале, крутила головой в новом платке и шептала:
— Вот так и живём мы с тобой, Петрович… Прикидываемся глухими да слепыми, а на самом деле — просто любим да не ругаемся. А как ругаться, когда у тебя под боком свой собственный чародей живёт…
