Кажется, я окончательно рехнулась, раз в пятьдесят шесть собралась замуж.
Сердце бешено стучало, смешивая радость и страх, когда я вдруг осознала — на пороге новой жизни. У меня есть взрослая дочь — умница, красавица, успешный адвокат в престижной фирме в Казани. Она — моя гордость, но боль не утихает: я так и не познакомила её с отцом. Эта рана ноет до сих пор, напоминая о прошлом, полном несбывшихся грёз.
Всё началось в студенчестве. Тогда, в Нижнем Новгороде, я встретила его — Марко, итальянца, приехавшего учить русский. Его тёмные, как ночь, глаза и мягкая улыбка покорили меня сразу. Мы познакомились на факультетской вечеринке, и между нами вспыхнуло. Я водила его по городу, мы гуляли по заснеженным набережным, а я чувствовала себя героиней старого романса. До сих пор обожаю Италию — с дочерью исходили её вдоль и поперёк. Но наш роман тогда длился недолго, как апрельский дождь. Марко уехал, а я осталась с известием, перевернувшим всю жизнь: я ждала ребёнка.
Мне было двадцать, и я металась в панике, но родители не дали пропасть. Даже отец, обычно суровый, радовался внучке. Так появилась моя Лена — моё счастье. С их помощью я окончила институт, устроилась на работу, и жизнь потекла своим чередом. Но замуж так и не вышла, отдав себя дочери и карьере.
А полгода назад судьба подкинула мне сюрприз. Я встретила Дмитрия — человека, от которого сердце застучало сильнее. Всё началось нелепо, почти как в плохой комедии. Зашла в магазин у дома за продуктами, уже стоя у кассы, вспомнила, что забыла кофе — мой утренний ритуал. Бросила корзину, кинулась назад, не заметив, как разозлила мужчину за мной. Он нахмурился, но промолчал. Расплатилась, вышла — и тут слышу шаги. Это был он — с плиткой шоколада и виноватой улыбкой. «Простите, устал, сорвался», — сказал, и мы разговорились. Так началась наша история.
Дмитрий оказался удивительным: работник музея, начитанный, любит театр и классику. Он в разводе, дети взрослые. Мы ходили на выставки, в филармонию, и я осознала — как давно не позволяла себе этого. С ним я снова чувствовала себя живой, желанной. Мы спорили о книгах, музыке, и я ловила себя на мысли — не была так счастлива лет десять.
Полгода пролетели мгновенно, и однажды Дмитрий сделал предложение. Я согласилась, не думая. Может, потому что никогда не была замужем. Может, устала от одиночества. Но тогда казалось — это правильно. Подали заявление, он переехал в мою казанскую квартиру. Решили пожить вместе до свадьбы, привыкнуть. Но тут начались проблемы, о которых я не подозревала.
Годы одиночества подарили мне привычки, ставшие частью меня. Кофе утром, открытая форточка ночью, тишина, пока собираюсь на работу. С Дмитрием всё перевернулось. Я вдруг почувствовала — мой дом больше не мой. Оказалось, он тоже не готов меняться. И его храп… Господи, этот храп! Я сплю чутко, любой шум будит, а тут — как паровоз в спальне. Просыпаюсь, сердце колотится, давление скачет, утром — головная боль. Настоящая пытка.
Ещё одна мелочь, которая бесит: я люблю спать с открытой форточкой, а ему дует. Он закрывает — я задыхаюсь, не могу уснуть. Спорим, и с каждым разом чувствую, как моя свобода тает в этих пустяках. Никогда не думала, что быт может стать стеной между людьми.
Утро — отдельный кошмар. Раньше варила кофе, ела тост, слушала новости в тишине. Теперь Дмитрий комментирует каждую фразу диктора, каждый мой глоток. «Надо завтракать плотнее», — говорит, и я чувствую себя школяркой, которую отчитывают. Мой утренний ритуал разбит, и я скучаю по тем временам, когда могла дышать свободно.
Но хуже всего — его домашний вид. На людях — элегантен, как денди. Дома? Поношенные майки, растянутые штаны, которые он называет «удобными». Не понимаю, откуда он их берёт, но это сводит меня с ума. Чувствую, будто кто-то вломился в мой мир, который так тщательно строила.
Теперь сижу и думаю — не ошиблась ли? Дочь уговаривает дать шанс, говорит, надо привыкнуть. Но мне пятьдесят шесть, и я не хочу ломать себя ради кого бы то ни было. Дмитрий — умный, добрый, но я всё чаще ловлю себя на мысли: одиночество было проще. Боюсь, что эти мелочи разъедят нашу любовь, как ржавчина. И всё же где-то в глубине души теплится надежда — может, найдём компромисс. Или я и правда сошла с ума, решившись на брак в таком возрасте?
