Лариса вздохнула, глядя на развёрнутую кулинарную книгу, которую её муж Игорь небрежно швырнул на стол. Два месяца назад она ушла на пенсию, мечтая о долгожданной свободе. Она представляла, как будет сидеть в своей уютной квартире в Нижнем Новгороде, окружённая лоскутами и нитками, создавая вышитые картины. Но мечты рассыпались, как сухая листва под сапогами.

Её муж, Игорь, будто подменили. С тех пор как она осталась дома, он решил, что теперь она принадлежит только ему. Каждое утро он требовал изысканных блюд, от которых у Ларисы сводило спину. Обычные щи и гречку он больше не признавал — теперь только блюда с артишоками или паштет из фазана! Он листал сайты с рецептами и, не спрашивая её мнения, заявлял: «Завтра будешь готовить вот это!»

Игорь много лет управлял крупным предприятием, привык командовать и контролировать. Но дома он стал настоящим деспотом. Каждый вечер он составлял для Ларисы длинный список дел, будто она его подчинённая, а не жена. «Ты же теперь свободна, у тебя полно времени!» — бросал он, когда она пыталась возразить. Его слова резали, как ледяной ветер, оставляя ощущение, что её мечты — просто пустой звук.

Лариса пыталась сопротивляться, робко напоминая о своих увлечениях. Но в ответ слышала только: «Тебе больше заняться нечем? Я даю тебе полезное дело, а ты ещё ноешь!» Она чувствовала себя, как в клетке, будто её личность медленно стирали, превращая в безропотную прислугу. Даже её любимая вышивка, которая раньше приносила радость, теперь лежала забытая в шкафу — времени не оставалось.

А ещё Игорь заставлял её каждое утро бегать в киоск за газетами. «Мне нужна свежая пресса к завтраку, чтобы я мог читать за кофе!» — говорил он, не замечая, как она морщится от усталости. Дождь, ветер или метель — неважно, она должна была идти, чтобы он мог ворчать о политике, удобно устроившись в кресле. Лариса чувствовала себя не женой, а вечной курьеркой.

В какой-то момент она начала втайне изучать объявления о работе. Любая работа казалась спасением от этого удушья. Она мечтала снова почувствовать себя человеком, а не приложением к мужу. Но когда Игорь узнал, что она ищет работу, он взорвался: «Ты должна заниматься мной, а не какой-то ерундой! Я — твой главный приоритет!» Его слова звучали, как приговор, усиливая ощущение ловушки.

Почему такие мужчины, как Игорь, уверены, что они — пуп земли для своих жён? Почему её жизнь должна вращаться вокруг его прихотей? Разве у неё нет права на свои мечты, на маленькие радости? Разве она не заслуживает того, чтобы её ценили не как кухарку и уборщицу, а как человека? Эти вопросы жгли её изнутри, не давая покоя.

Лариса понимала: забота о близком — это важно, если тот болен или слаб. Но Игорь был здоров, полон сил, и всё равно требовал подчинения. Она вспоминала, как ухаживала за больной бабушкой — это был её выбор, её любовь. Но быть служанкой для здорового мужчины, который воспринимает её труд как должное — унизительно. Ей казалось, он видит в ней не женщину, а функцию.

Если бы кто-то так навязчиво контролировал её жизнь, Лариса чувствовала бы себя оскорблённой. Как будто у неё отбирают право быть собой, быть живой. Она не хотела быть тенью, но каждый день под гнётом его требований вытягивал из неё душу.

Вчера вечером, глядя на новый список дел от Игоря, Лариса поняла: хватит. Она хочет жить, дышать, творить. Хочет работу, которая вернёт ей достоинство. Пусть это будет скромная должность в бухгалтерии или место в цветочном магазине — главное, чтобы там она могла быть собой, а не тенью мужа. И, закрывая ноутбук с открытыми вакансиями, она тихо прошептала: «Я устала. Но я ещё жива. И я возьму свою жизнь обратно».