Марина глухо вздохнула, провожая взглядом потрёпанную кулинарную книгу, брошенную мужем на стол. Два месяца назад, выйдя на пенсию, она представляла, как будет сидеть в своей московской квартире, окружённая лоскутами и нитками, создавая уютные вязаные вещи. Но реальность оказалась жестче, чем она ожидала.

Её муж, Александр, будто скинул маску. Как только она перестала работать, он решил, что теперь её время принадлежит только ему. Каждое утро он требовал сложных блюд, которые раньше даже не упоминал. Обычные борщ и гречка его больше не устраивали — теперь он хотел то утку под клюквенным соусом, то пасту с трюфелями. Он открывал кулинарные сайты и, даже не спросив её, заявлял: «Завтра будешь готовить вот это!»

Александр долгие годы руководил предприятием, привык командовать и контролировать. Но дома он превратился в настоящего деспота. Каждый вечер он составлял для Марины список дел на следующий день, будто она его личный секретарь, а не жена. «У теж тебя теперь куча свободного времени!» — бросал он раздражённо, когда она пыталась возразить. Его слова, словно нож, разрезали её сердце, оставляя ощущение, что её мечты и желания вообще ничего не значат.

Она пыталась спорить, робко напоминая о своём хобби. Но в ответ слышала лишь: «Чем ещё заняться? Я тебе полезное дело даю, а ты недовольна!» Марина чувствовала себя загнанной в клетку, словно её личность стирали, превращая в безропотную служанку. Даже её любимое вязание теперь пылилось в шкафу — времени на него просто не оставалось.

А ещё Александр требовал, чтобы она каждое утро бегала за свежей прессой. «Мне нужна газета к завтраку!» — заявлял он, не замечая, как её лицо темнеет от усталости. Метель, дождь, мороз — ничего не имело значения. Марина должна была мчаться за три квартала, чтобы он мог читать политические новости, ворча о положении в стране. Она чувствовала себя не женой, а послушной куклой, живущей по его указке.

Со временем она стала тайком просматривать объявления о работе. Любая должность казалась спасением от этого удушающего контроля. Она мечтала снова почувствовать себя нужной, а не просто приложением к мужу. Но когда он узнал, что она ищет работу, взорвался: «Твоё дело — заниматься мной, а не бегать по офисам! Я для тебя — главное!» Его слова звенели в её голове, усиливая чувство безысходности.

Почему такие мужчины, как Александр, считают, что жёны должны жить только их интересами? Разве у неё нет права на свои мечты? Разве она не заслуживает того, чтобы её ценили не только как кухарку или уборщицу, но как личность? Эти вопросы сжигали её изнутри, не давая покоя.

Марина понимала: забота о близком — это одно, но Александр был здоров, полон сил, и всё равно требовал, чтобы она посвятила себя только ему. Она вспоминала, как ухаживала за больной бабушкой — тогда это был её выбор, её любовь. Но быть прислугой для мужа, который воспринимает её труд как должное, — это унизительно.

Если бы кто-то так навязчиво опекал её саму, она сочла бы это оскорблением. Будто её лишили права на самостоятельность, на жизнь. Она не хотела быть чьей-то тенью, но каждый день под гнётом Александра забирал у неё частичку души.

Вчера, глядя на новый список его требований, Марина поняла: хватит. Она хочет жить, дышать, чувствовать себя человеком. Пусть это будет скромная работа в магазине или конторе — главное, чтобы там она могла быть собой, а не послушной куклой в руках мужа. Закрывая ноутбук с вакансиями, она тихо прошептала: «Я устала… Но я ещё жива. И я верну себе свою жизнь».