Два года молчания: дочь отвернулась от матери
Моя соседка, Татьяна Ивановна, женщина с мягким взглядом, но усталыми морщинками, живёт в старом доме на окраине маленького городка под Екатеринбургом. Ей 68, и она одна. Иногда я захожу к ней с гостинцами — пирогами или пряниками. Обычно она встречает меня радостно, рассказывает о юности, о дальних городах, где когда-то побывала. Но о семье Татьяна Ивановна говорит редко, будто это боль, к которой не стоит прикасаться. Однако однажды, перед Новым годом, она решилась рассказать мне о дочери, с которой не виделась уже два года. Её слова, наполненные горечью и тоской, я хочу передать.
Когда я зашла в тот вечер, Татьяна Ивановна сидела у окна, глядя на заснеженный двор. Лицо её было печальным. Я принесла угощение — домашний медовик и банку малинового варенья. Она поблагодарила, попыталась улыбнуться, но в глазах читалась тревога. Мы пили чай, и молчание становилось тяжёлым. Я не решалась спросить, но вдруг она заговорила, и голос её дрожал:
«Прошло два года, Оля. Два года, как она не звонит, не пишет. Я пыталась поздравить её с днём рождения, но, видно, она сменила номер. Даже не знаю, где она теперь…»
Она замолчала, будто собираясь с духом, затем продолжила:
«У нас была счастливая семья. С мужем познакомились ещё молодые, в Екатеринбурге, на студенческой вечеринке. Он был весёлым, душевным. Мы не торопились с детьми — хотели пожить для себя. Его работа в геологоразведке позволяла путешествовать. Объехали весь Урал, бывали и в других краях. Жили душа в душу.
Со временем купили трёхкомнатную квартиру здесь, в нашем городке. Муж всё делал сам — и ремонт, и мебель. Мечтал, чтобы здесь выросли дети. Мечта сбылась — родилась наша Света. Счастью не было предела. Он носил её на руках, баловал.
Но десять лет назад его не стало. Рак забрал его быстро. До сих пор не могу привыкнуть к этой пустоте. Без него всё стало серым. Света тоже изменилась. Решила жить отдельно, сняла квартиру в городе. Я не возражала — каждый сам кузнец своей судьбы. Мы общались, она приезжала. Но два года назад всё оборвалось.
Она пришла с разговором. Хотела купить квартиру, но не хватало денег на ипотеку. Я честно сказала — помочь не могу. После смерти мужа почти все сбережения ушли на лечение. Пенсия моя маленькая…
Тогда она предложила продать нашу квартиру. Говорила, что мне хватит однушки, а разницу она вложит в свою ипотеку. Я отказалась. Не из жадности. Эта квартира — всё, что осталось от него. Каждая вещь здесь напоминает о нём. Как можно это продать? Она кричала, обвиняла меня в чёрствости. Потом хлопнула дверью…
Прошло два года. Ни звонка, ни весточки. От знакомой узнала, что Света всё же взяла ипотеку. Работает на двух работах, выплачивает. Живёт одна, без семьи. Как она найдёт счастье, если вся в долгах? Пыталась дозвониться — номер не отвечает. Даже общие знакомые её не видят…
Я за неё боюсь. Но что могу сделать? Она не хочет меня знать. А годы идут… Неужели я так виновата? Неужели она никогда не простит?»
Татьяна Ивановна замолчала, глядя в потухший чай. В её глазах стояли слёзы. Эта история — не просто о ссоре. Она о любви, которая держит, и о непонимании, которое ранит. Возможно, Света ещё вернётся. Но пока в доме — лишь тишина и старые фото на стене, где когда-то были все вместе…
Жизнь учит: даже самая крепкая связь может стать тонкой нитью, если её не беречь.
