**Дневник. 15 мая**
Мама, ты, наверное, сидишь сейчас на кухне с чашкой чая, перебирая потрёпанные фотографии из старого альбома. Те, где все улыбаются, поздравляя тебя с моим рождением. Люди на этих снимках — многие уже ушли, но ты хранишь их, как хранишь мой первый выпавший зуб, прядь волос с первой стрижки, крошечные носочки. Будто надеешься, что эти вещи вернут те дни, когда я помещался у тебя на руках. Но время не повернуть вспять. И всё же ты бережёшь это — как самое дорогое. Потому что я твой сын.
Да, я вырос. Мне за тридцать, у меня своя семья, ипотека, работа, которая съедает всё свободное время. Но знаешь что? Всё равно, когда мне плохо, я чувствую себя тем же мальчишкой, который прибегал домой с разбитыми коленками и двойкой в дневнике. Ты не спрашивала, за что мне влетело — просто обнимала. И я знал: завтра могут отругать, но сегодня — просто любят. Без всяких «если» и «но».
Хочу, чтобы ты знала: я всё тот же. Просто теперь ношу рубашку с галстуком, плачу за квартиру и звоню реже, чем следовало бы. Не потому что забыл. А потому что стыдно признаться, что устал, что не справляюсь, что порой хочется спрятаться. Но когда становится совсем тяжело, я мысленно возвращаюсь в нашу хрущёвку, где пахнет пирогами, а твой голос мягко говорит: «Главное — ты дома. Всё остальное наладится».
Помнишь, как в пятом классе ты достала мне пальто «на вырост» — серое, в клетку? Я тогда орал, что выгляжу в нём как клоун, а ты только грустно улыбалась. Теперь у меня почти такое же — только от Hugo Boss, и стоит оно как твоя трёхмесячная зарплата в девяностых. Но внутри я всё тот же мальчишка. Твой.
Я часто вспоминаю детство, мам. Потому что это не просто картинки из прошлого. Это мой фундамент. То, что сделало меня тем, кто я есть. А ты — единственная, кто помнит всё: как я бредил во время температуры, как боялся заходить в тёмную комнату, как рыдал, когда умер наш пёс Барсик. Ты прошла со мной через всё. Поэтому я и сейчас — твой сын.
Иногда я так устаю… Мир требует быть сильным, успешным, неуязвимым. На работе — конкуренция, дома — ответственность. Нельзя дать слабину, нельзя показать, что сомневаешься. Но есть одно место, где можно просто сесть и молчать. Твоя кухня. Ты не читаешь нотаций, не спрашиваешь: «Ну что, сдался?» Ты просто ставишь чайник, кладёшь руку мне на плечо и говоришь: «Всё будет хорошо». И я верю. Потому что здесь мне не нужно притворяться.
В этой жизни так мало гарантий, мам. Друзья предают, бизнес рушится, дети отдаляются. Но ты — как та берёза во дворе, которую не сломили ни штормы, ни морозы. Ты была, есть и будешь. Единственная, чья любовь никогда не ставила условий. Даже когда я хлопал дверью, даже когда неделями не звонил — ты ждала.
Твоя любовь — не кредитка с бонусами, не «я помогу, если ты…». Она как солнце: светит, даже если ты отворачиваешься. Она прошла сквозь все мои кризисы, все глупости, все «мама, отстань!» — и не потускнела.
Я люблю одну женщину. Ты поначалу не понимала её, спрашивала: «Что ты в ней нашёл?» А я скажу: она похожа на тебя. Хранит первые поделки наших детей, записывает их смешные фразы, обнимает, когда им больно. Она, как и ты, готова любить их любыми — с двойками, с разбитыми сердцами, с ошибками. Без условий.
Глядя на неё, я меньше боюсь будущего. Вспоминая тебя — меньше боюсь за себя. Потому что знаю: ты дала мне ту любовь, которую я теперь передаю дальше. И, пожалуй, в этом весь смысл.
Спасибо тебе, мама. За всё. За сохранённые каракули в тетрадках, за ночи у моей кровати, за каждое «ничего, сынок, мы справимся». За то, что, несмотря на годы, расстояния, ошибки… я всё ещё твой сын. И всегда им останусь.
