**Дневник.**
Пятое утро воскресенья. Я стояла на кухне, вытирая липкое пятно от варенья, которое накануне принесла Ирина Борисовна. Вдруг скрежет замка. Сердце ёкнуло. Паша ещё спал, но дверь уже распахнулась, и на пороге возникла свекровь. В одной руке авоська с укропом, в другой поводок с её вечно дрожащей болонкой Жулей.
Леночка, вы ещё спите? бодро спросила она, переступая порог. Я вам укропчик принесла, с дачи.
Я выпрямилась, чувствуя, как спина напрягается сама собой.
Доброе утро, Ирина Борисовна. Мы спим. Точнее, Паша спит.
Она проплыла мимо, направляясь к холодильнику. Жуля звонко тявкнула и засеменила за ней.
Я же тихонько. Чего вы так Ехала на рынок, думаю, занесу. А то купите какой-нибудь, с нитратами.
Моё единственное утро за неделю, когда можно было не спешить, рассыпалось на глазах.
Мы бы купили. Или вы бы позвонили мы бы спустились.
Свекровь обернулась, её взгляд стал холодным, оценивающим. Она скользнула глазами по моей старой футболке, босым ногам, растрёпанным волосам.
Леночка, ну что за глупости? Зачем вам спускаться? У меня же ключи есть.
Сказала так, будто подарила мне величайшее благо. Будто эти ключи не от моей квартиры, а от рая.
Вечером я всё же решилась. Паша смотрел сериал, лениво почесывая живот.
Паш, нам нужно поговорить о твоей маме.
Он вздохнул, не отрывая глаз от экрана.
Лен, опять? Она же просто укроп принесла.
Она вошла в нашу квартиру в девять утра в воскресенье без звонка. Открыла дверь своими ключами. Это ненормально.
Да что тут такого? Она же мама. Не чужая.
Я села рядом, взяла пульт и выключила телевизор. Тишина сделала мои слова громче.
Паша, это наш дом. Наше пространство. Я хочу иметь возможность ходить здесь голой, если захочу. Хочу просыпаться не от скрежета замка.
Ой, ну какие крайности, он скривился. Мама же заботится.
Тогда пусть оставляет заботу за порогом. Или хотя бы звонит перед тем, как войти. Давай попросим её вернуть ключи.
Паша вздрогнул, будто его ошпарили.
Ты с ума сошла? Забрать у мамы ключи?! Это же обида! Она жизнь на меня положила, а я у неё ключи отберу?!
А сейчас она вычёркивает из жизни нас! сорвалась я.
Он смотрел на меня так, словно я предложила ограбить банк. В его глазах был страх и полное непонимание. Для него мама с ключами была чем-то незыблемым, как восход солнца.
А через неделю я проснулась от света в спальне. Было пять утра.
На пороге стояла Ирина Борисовна в халате поверх ночной сорочки. В руке телефон Паши.
Пашенька, ты телефон дома забыл, прошептала она. Вижу, вы уехали, а он тут лежит. Принесла. А то вдруг срочно
Я села, натянув одеяло до подбородка. Сердце колотилось где-то в горле. Паша что-то пробормотал во сне и повернулся.
Свекровь подошла к его тумбочке, положила телефон, окинула комнату хозяйским взглядом.
Ох, пыльно у вас, Леночка. Надо бы протереть.
И вышла. Я слышала, как щёлкнул замок.
Когда Паша проснулся, я рассказала ему о ночном визите. Он отмахнулся:
Лен, она же хотела как лучше.
Она вошла в нашу спальню. В пять утра.
Ну и что? Мама не чужая.
В тот же день я сама позвонила ей. Руки дрожали, но решимости было больше, чем страха.
Ирина Борисовна, добрый день. Я хотела поговорить о сегодняшнем утре.
Да, Леночка, в её голосе не было ни капли смущения.
Пожалуйста, больше не заходите без звонка. Особенно рано. Особенно в спальню.
На том конце провода повисла тяжёлая пауза. Потом ледяной голос:
Детка, я не понимаю твоих претензий. Я вырастила сына, вложила в эту квартиру деньги, которые копила всю жизнь. Так что запомни: я захожу, когда хочу у меня есть ключи.
Трубка захлопнулась.
Паша слышал всё. Но отвернулся.
И ты ничего не скажешь? спросила я.
Он пожал плечами.
Ты её спровоцировала.
Тем, что попросила не врываться в спальню?
Можно было сказать мягче.
Я ушла, плотно закрыв дверь.
Той ночью между нами выросла стена.
В среду я простыла. Лежала в ванне, когда снова услышала скрежет ключа.
Жуля, посмотрим, как тут наша Леночка хозяйничает, пропела свекровь.
Я замерла. Вода холодела, но я не чувствовала этого. Слышала, как она ходит по квартире, открывает холодильник, цокает языком.
Так и знала. Пусто. Чем они питаются?
Она была в метре от меня. За тонкой дверью.
Когда она ушла на кухню, я выскользнула из ванны, накинула халат.
О, Леночка, ты дома? она даже не смутилась. Я тебе бульон принесла. Паша сказал, ты заболела.
Спасибо, не надо было, прохрипела я. Я просила звонить.
Ну что ты, как чужая? махнула она рукой. Кто ещё о тебе позаботится?
Вечером я рассказала Паше всё. Он выслушал молча. Потом сказал:
Лен, я не понимаю, что с тобой не так. Мама же бульон принесла. Может, дело не в ней, а в тебе?
Той ночью я долго лежала без сна. Паша сопел рядом. Человек, который должен был быть моей опорой, сделал свой выбор.
И я сделала свой.
Утром я вызвала мастера.
Через час замки были заменены. Новые ключи блестели в моей ладони. Тяжёлые. Настоящие.
Когда Паша вернулся, я протянула один из них.
Это твой. Я поменяла замки.
Он остолбенел.
Ты что? Зачем?
Чтобы в наш дом больше не входили без спроса. Никто.
Ты за моей спиной?! Ты выгнала мою мать?!
Я защитила нашу семью.
Ты разрушила её! закричал он. Что я ей скажу?!
Правду. Что её сын вырос.
Мы кричали, пока не услышали скрежет. Ключ, вертящийся в замке. Потом громкие удары в дверь.
Паша! Лена! Откройте! Что с дверью?!
Паша замер. Посмотрел на меня, на дверь. Подошёл и открыл.
Ирина Борисовна ворвалась в квартиру, лицо перекошено злостью.
Что ты натворила?! завопила она, тыча в меня пальцем.
Мама, тихо сказал Паша.
Она замолчала.
Это наш дом. Мой и Лены. И ты больше не войдёшь сюда без спроса. Поняла?
Она не верила своим ушам.
Пашенька
Никаких «Пашенька». Я взрослый. И сам решаю, кто входит в мой дом. Теперь уходи.
Она бросила на меня взгляд, полный ненависти, и вышла.
Паша закрыл дверь. Повернулся ко мне. В его глазах блестели слёзы.
Прости меня, прошептал он.
Он обнял меня. И я поняла: я победила. Не просто сменила замок. Я вернула мужа. Отстояла нашу семью.
**Вывод.** Иногда ключи это не просто железка. Это границы. И если их не защищать, твой дом перестаёт быть твоим.
