Приехала к бабушке в деревню и нашла в сарае вещи, которые изменили мою жизнь
Нет, Виктор Сергеевич, не успею к завтрашнему утру! Это невозможно! Мои люди и так пашут по десять часов, а не круглые сутки!
Алина нервно ходила по своей тесной кухне, прижимая телефон к уху так сильно, что он буквально впивался в кожу. На том конце провода гремел раздражённый голос её начальника.
Алина, мне плевать на твои оправдания. Проект должен быть готов. Мотивируй команду, заплати за сверхурочные. Это твоя ответственность. Завтра в девять утра презентация у клиента. И если мы провалимся…
Не провалимся, сквозь зубы процедила она. Всё сделаем.
Она отключила звонок и швырнула телефон на диван. Руки дрожали от злости и бессилия. Вот так всегда. Последние шесть лет её жизнь превратилась в бесконечную гонку дедлайны, презентации, нервные срывы. Успешный руководитель проектов в крупной фирме, хорошая зарплата, но внутри пустота. Ни радости, ни сил, только усталость.
Взгляд упал на старую фотографию в деревянной рамке. С неё улыбалась седая женщина с невероятно добрыми глазами. Бабушка. Татьяна Фёдоровна. Внезапное, почти физическое желание оказаться рядом с ней, в её тихом деревенском домике, накрыло Алину волной. Подальше от этого вечного шума Москвы, начальников-самодуров и бессонных ночей.
Решение пришло мгновенно. Она схватила телефон и набрала номер.
Бабуль? Привет, это я. Как ты? Да нет, всё нормально. Просто соскучилась. Слушай, а можно я к тебе приеду на пару недель? Да, завтра же. Отпуск возьму. Устала от этого города.
Через час заявление на отпуск за свой счет было написано, билет на поезд куплен, а в голове воцарилась непривычная тишина. Проект она, конечно, сдаст. Ночью, выжав из себя и команды последние силы. Но завтра утром она уже будет в пути.
Поезд мягко покачивался, убаюкивая стуком колёс. За окном мелькали поля, перелески, маленькие полустанки. Алина смотрела на проплывающие пейзажи и чувствовала, как напряжение, копившееся месяцами, понемногу отпускает.
Деревня встретила её тёплым ветром, запахом свежескошенной травы и радостным лаем соседской собаки. Бабушка, маленькая, сухонькая, но ещё крепкая, обняла её так сильно, что перехватило дыхание.
Наконец-то приехала, стрекоза моя городская, пробурчала она, но глаза светились неподдельной радостью. И худая, как щепка. Заходи, борщ со свежей свёклой сварила.
Дом пах детством: пирогами, сушёной мятой и чем-то неуловимо родным. Алина бросила сумку, прошла в свою комнатку с резной деревянной кроватью и плюхнулась на неё, закрыв глаза. Тишина. Настоящая, глубокая, нарушаемая только жужжанием пчелы за окном и мерным тиканьем старых часов в зале.
Первые дни пролетели незаметно. Алина отсыпалась, объедалась бабушкиными оладьями, гуляла по деревне, здоровалась со стариками, которые помнили её маленькой. Работала в огороде полола грядки, поливала помидоры. Простой физический труд на свежем воздухе лечил лучше любых таблеток.
Алин, сказала однажды бабушка за ужином. Поможешь мне в сарае разобраться? Руки не доходят, а хлама там за полвека накопилось. Выкинем ненужное, пока силы есть. А то помру вам потом мучиться.
Бабуль, ну что ты! нахмурилась Алина. Ещё сто лет проживёшь. Конечно, помогу. Завтра же начнём.
Сарай оказался покосившейся постройкой, пропитанной запахом пыли, сухого дерева и мышей. Лучи света, пробивающиеся сквозь щели, высвечивали горы старого добра: ржавые вёдра, сломанные вилы, ящики, перевязанные верёвкой стопки газет.
Господи, бабуль, тут на неделю работы, ахнула Алина.
Глаза боятся, а руки делают, философски заметила бабушка, протягивая ей перчатки. Начнём с дальнего угла.
Они копались несколько часов. Вытаскивали старые кастрюли, детские санки, треснувший таз. Алина чихала от пыли, но чувствовала странное удовлетворение словно расчищала не только сарай, но и что-то внутри себя.
В самом тёмном углу, за грудой прогнивших досок, Алина наткнулась на большой деревянный сундук с кованым замком. К счастью, он не был заперт.
Бабуль, а это что? позвала она.
Татьяна Фёдоровна подошла, прищурилась.
Ох, совсем про него забыла. Это сундук твоего деда, Василия. Сам мастерил, когда молодой был. После его смерти убрала сюда и всё. Рука не поднималась открывать.
Деда Василия Алина почти не помнила. Он умер, когда ей было четыре. В памяти остался лишь смутный образ высокого молчаливого мужчины с тёплыми руками. Бабушка редко о нём говорила, и если говорила с какой-то затаённой грустью.
Давай посмотрим, что там, предложила Алина, чувствуя, как разгорается любопытство.
Бабушка молча кивнула.
Скрипнув петлями, тяжёлая крышка открылась. Внутри аккуратно лежали стопки бумаг, перевязанные лентами, толстые тетради в твёрдых обложках и маленькая резная шкатулка. Алина осторожно взяла одну из тетрадей. На обложке выцветшими чернилами было написано: «Дневник».
Это его дневники? удивилась она. Дед вёл дневник?
Не знаю, пожала плечами бабушка. Скрытный был, в душу не пускал. Писал что-то по вечерам Думала, просто записи
Алина открыла тетрадь наугад. Ровный, аккуратный почерк покрывал пожелтевшие страницы. Это были не просто заметки. Это были стихи.
«Гляжу в твои глаза как в небо без конца,
И таю без следа, как утренние тени.
Весь мир вокруг молчит, застыли все сердца,
Когда твои шаги звучат в вечерней сени»
Алина ошеломлённо подняла глаза.
Бабуль он писал стихи. И какие!
Татьяна Фёдоровна взяла тетрадь, надела очки, долго всматривалась в строки. На её морщинистом лице не отразилось ни удивления, ни радости. Только тень давней грусти.
Писал, тихо сказала она. Только не мне.
Как не тебе? не поняла Алина.
Так. Забирай всё в дом. Разбирай, если интересно. А мне пора, корову доить.
И она вышла, оставив Алину в полном недоумении.
Весь вечер Алина не могла оторваться от тетрадей. Перед ней был совсем другой человек не тот строгий и молчаливый дед, каким его описывали. В дневниках и стихах он был страстным, ранимым, пылким. Писал о любви, о звёздах, о смысле жизни. И на каждой странице встречалось имя Галина.
«Сегодня видел Галю у колодца. Смеялась, и казалось, само солнце играет в её волосах. Почему я такой трус? Почему не могу просто подойти и сказать: «Здравствуй»?»
«Галя уезжает в город. Поступает в медицинский. Деревня без неё опустеет. Будто свет погас. Я должен был признаться. Должен был»
«Она не ответила на моё последнее письмо. Наверное, нашла свою судьбу там, в городе. А я остался здесь с невысказанной любовью и стихами, которые никто не прочтёт.»
Алина читала, и слёзы наворачивались на глаза. История большой, но несчастной любви. Её дед всю жизнь любил другую. А бабушка? Он женился на ней после?
На следующий день, сидя на веранде за чаем с душицей, Алина решилась:
Бабуль, расскажи про деда. Каким он был, когда вы познакомились?
Татьяна Фёдоровна долго молчала, глядя вдаль, на верхушки яблонь.
Обычный парень, начала тихо. Работящий, немногословный. Вернулся из армии, а я школу как раз окончила. Он на меня и внимания не обращал сначала. Ходил, как в воду опущенный.
Он любил кого-то? осторожно спросила Алина.
Бабушка посмотрела на неё долгим взглядом.
Про Галю прочитала?
Алина кивнула.
Знала я, что докопаешься, вздохнула она. Любил, как же не любить. Галина Семёнова, дочка нашего агронома. Красивая, городская уже, все парни за ней бегали. И твой дед тоже. Только он тихий был, стихи писал, а подойти боялся. А она его и не замечала. Уехала в институт, там замуж вышла за какого-то учёного.
А вы как же вы поженились?
А как в деревне женятся? усмехнулась бабушка. Сваты пришли. Родители договорились. Он парень хороший, непьющий, я из приличной семьи. Стерпится слюбится. Он меня не любил, я знала. Но уважал. Хорошим мужем был, заботливым отцом. Ни разу грубого слова не сказал. Прожили тридцать лет. Дом построил. Твою маму вырастил. А про Галю так ни разу и не заговорил. Только я видела иногда сядет вечером на крыльце, достанет тетрадку и смотрит на дорогу, что в город ведёт. Будто ждёт кого-то.
Она замолчала, и в этой тишине Алина вдруг поняла всю глубину драмы, разыгравшейся здесь много лет назад. Драмы двух людей, проживших вместе жизнь, но так и не познавших настоящего счастья.
Бабуль, тебе не было обидно? тихо спросила она.
Обидно? переспросила Татьяна Фёдоровна. Сначала было. Молодая, глупая. Думала вот, пироги испеку, рубашки выглажу, и он меня полюбит. А потом поняла сердце не обманешь. Он человеком хорошим был, надёжным. Разве этого мало? Любовь как гроза, яркая да быстротечная. А уважение да привычка на всю жизнь. Мы с ним хорошо жили. Тихо.
Алина смотрела на бабушку и видела не простую старушку, а мудрую, сильную женщину, сумевшую пронести через годы свою тихую любовь и простить любимому его сердце, отданное другой.
Дни потекли по-другому. Алина продолжала разбирать сундук. Кроме дневников, там были письма. Ответы от Галины. Всего три. Короткие, вежливые, немного снисходительные. Благодарила за стихи, писала, что они «милые», рассказывала об учёбе, новых друзьях. Было ясно она не воспринимала чувства деревенского парня всерьёз. В последнем письме сообщала о замужестве и просила больше не писать.
В резной шкатулке Алина нашла то, что сжало её сердце. Чёрно-белая фотография девушки с высокой причёской и серьёзным взглядом. На обороте надпись: «Галя. Навсегда». Рядом засушенный василёк.
Алина поняла, почему бабушка не хотела открывать сундук. Это был не хлам. Это был храм несбывшейся любви, который дед пронёс через всю жизнь.
Вечером на веранде Алина спросила:
Бабуль, а что с этой Галиной? Ты знаешь?
Знаю, кивнула та. Муж её, учёный, умер лет десять назад. Вернулась в райцентр, недалеко отсюда. В нашей больнице работала до пенсии. Говорят, одна живёт. Детей не было.
В груди у Алины ёкнуло.
Она жива? И рядом?
Жива, подтвердила бабушка и хитро посмотрела на внучку. Тебе что, познакомиться захотелось?
Алина не знала, что ответить. С одной стороны безумие. Зачем? Что сказать? «Здравствуйте, мой дедушка вас любил»? Но с другой важно было замкнуть этот круг.
Бабуль, поехали в райцентр? Просто посмотреть.
Татьяна Фёдоровна долго смотрела на неё, затем вдруг улыбнулась по-настоящему, светло.
Поехали, сказала она. Чего уж. Старые счёты сводить не будем. Просто посмотрим.
На следующий день они сели в старенький автобус. Алина волновалась. Бабушка же была спокойна, смотрела в окно и о чём-то думала.
Адрес узнали в больничной регистратуре. Небольшой домик на окраине, с ухоженным палисадником. Дверь открыла высокая, прямая седая женщина с такими же, как на фото, серьёзными глазами.
Здравствуйте, сказала она, удивлённо глядя на незнакомок. Вам кого?
Алина потеряла дар речи. Но бабушка шагнула вперёд.
Здравствуй, Галя, просто сказала она. Не узнаёшь? Я Таня, жена Василия Кравцова.
Галина побледнела. Взгляд её метнулся от бабушки к Алине, в глазах мелькнул испуг.
Проходите, пробормотала она.
Они сели на кухне. Галина суетилась, ставила чайник, руки её дрожали.
Вася он давно умер, тихо сказала она.
Давно, подтвердила бабушка. А память осталась. Внучка моя, Алина, его стихи нашла. Которые тебе писал.
Галина вздрогнула, глаза наполнились слезами.
Я была такой глупой, прошептала она. Молодой и глупой. Думала впереди целая жизнь, большие города, важные люди А его письма, стихи казались мне наивными. Поняла слишком позно что это было самое настоящее в моей жизни. Я хранила их. Все.
Она выш
