Ты моему сыну не пара
Всё началось в восьмом классе, когда наша классная руководительница решила пересадить нас по-новому. Я, Алиса Громова, вечная троечница и заводила класса, оказалась за одной партой с Никитой. Никитой Орловым. Самый умный, самый тихий, самый недосягаемый мальчик из 8 «В».
Он был из другого мира. Ходил в идеально отглаженной форме, решал задачи с тремя звёздочками и смотрел на мир спокойным, чуть отстранённым взглядом человека, знающего ответы на все вопросы. А я была его полной противоположностью. Моя стихия школьные дискотеки, смех до колик в животе и болтовня с подругами на последней парте. Учёба меня интересовала в последнюю очередь.
Сначала мы молчали. Он углублялся в учебники, а я скучала, разрисовывая поля тетради. Но однажды я не смогла решить простейшую задачу по алгебре и в сердцах швырнула ручку.
Не получается? тихо спросил он.
Я только безнадёжно махнула рукой. Никита молча взял мою тетрадь, аккуратно вывел решение столбиком и вернул её:
Смотри. Тут просто надо было вынести общий множитель.
С этого дня лёд растаял. Он начал мне помогать. Сначала с алгеброй, потом с физикой, потом с сочинениями. Я узнала другого Никиту не зануду-ботаника, а терпеливого, с тонкой иронией и неожиданно глубокого парня. Мы засиживались после уроков, и он объяснял мне законы Ома так, будто это были сцены из приключенческого фильма.
Я влюбилась. Безнадёжно, безоглядно, навсегда. Вскоре мне стало казаться, что и он ко мне неравнодушен. Никита стал чаще улыбаться, иногда подшучивал, а однажды, провожая меня домой, сказал: «Знаешь, Алёна, с тобой мир кажется ярче».
Именно тогда у меня родилась безумная идея. Я решила стать ему ровней. Хотела, чтобы он гордился мной. Через неделю объявила ему, что буду бороться за серебряную медаль.
Никита удивился:
Ты серьёзно?
Абсолютно. Но без тебя не справлюсь. Будешь моим репетитором?
Он согласился. Приводить друзей домой Никите было строго запрещено, поэтому мы занимались у меня. Сначала через день, потом каждый вечер. Он оказался жёстким учителем не давал мне поблажек. Пришлось забыть про дискотеки и гулянки. Иногда хотелось всё бросить, но он говорил: «Ты сильная, Алёна. Ты сможешь». И я старалась, потому что у меня была цель и большая любовь к своему репетитору.
На выпускном директриса с улыбкой вручала мне аттестат с одной четвёркой и ту самую серебряную медаль. Я поймала взгляд Никиты он смотрел на меня с такой гордостью и нежностью, что у меня перехватило дыхание. В тот вечер, крепко обнимая меня во время танца, он прошептал: «Я тобой восхищаюсь. Ты можешь всё, Алёна Громова».
Казалось, счастье было так близко.
Но был человек, который видел во мне не умную и целеустремлённую девушку, а угрозу для будущего сына. Его мать, Татьяна Леонидовна, вдова лётчика, любила его больше жизни. Женщина с ледяным взглядом, прямой спиной и безупречной причёской. Я всегда гадала сама она так укладывала волосы или каждый день ходила в парикмахерскую. Но спросить так и не решилась.
Татьяна Леонидовна с первого дня смотрела на меня свысока и даже не отвечала на приветствия, если мы сталкивались в магазине.
Конечно, она знала о нашей дружбе с Никитой, но делала вид, будто меня не существует. Навсегда запомнила наш единственный ужин у них дома. Никита, смущаясь, пригласил меня незадолго до выпускного сказал, мама хочет поговорить.
Стол был накрыт белоснежной скатертью, столовые приборы блестели. Татьяна Леонидовна работала в суде, и разговор напоминал допрос:
Алёна, а ваши родители где работают? А, на фабрике Вы у них одна? Квартира приватизирована?.. Понимаю, вы старались в школе, но институт это сложнее. Никите нужно сосредоточиться на учёбе, а не на увлечениях.
Я пыталась шутить, рассказывала, что хочу в пединститут мол, Никита отлично меня подготовил. Но чувствовала себя мухой в паутине. Её взгляд говорил яснее слов: «Ты моему сыну не пара». Никита пробовал заступиться: «Мама, хватит», но звучало это слабо, по-детски. Для неё он так и остался маленьким мальчиком, которого надо беречь от дурного влияния.
После школы Никита уехал в Москву, поступил в престижный военный вуз, где когда-то учился его отец. А я подала документы в местный пединститут. Он прислал мне два письма, полных любви и надежд. Но судьба распорядилась иначе. Я узнала, что беременна. Да, это случилось в нашу первую и, как оказалось, последнюю ночь.
Я сразу написала ему. Ответила его мать. Сухо, официально: Никите надо сосредоточиться на учёбе, ребёнок моя ответственность, их семья не может позволить себе скандала. Внизу была приписка его рукой: «Алёна, прости. Разберись сама. Я не могу пойти против семьи».
«Трус», подумала я тогда и впервые по-настоящему повзрослела. Я не поехала к нему, не писала больше, не искала встреч. Гордость и обида оказались сильнее любви. Спасибо моим родителям они не осудили. Наоборот, поддержали. Хотя дело было в конце 80-х, и родить без мужа считалось позором. Но мама, услышав новость, молчала лишь мгновение. Потом обняла меня и сказала: «Дети, зачатые в любви, всегда вырастают счастливыми». Так и вышло.
Сын родился за неделю до моего восемнадцатилетия. Назвала его Мирославом, записала на свою фамилию, в графе «отец» прочерк. Жила у родителей. Иногда встречала Татьяну Леонидовну, но та даже не поворачивала голову. Видимо, убедила себя, что мой ребёнок не её внук. Но мы с семьёй решили ничего не доказывать и не просить. «Нельзя заставить любить, давай не будем тратить на них время», сказала мама, и я с ней согласилась.
С их помощью я окончила курсы, выучилась на парикмахера, постепенно набрала клиентов. Потом отец взял кредит, чтобы я открыла салон. Жизнь шла своим чередом. Через несколько лет мы с Мирославом переехали в свою квартиру. Позже я встретила другого Сергея, который полюби
