Дом на краю болота
Алёна стояла в заросшем дворе, по пояс в репейнике и крапиве, и смотрела на покосившуюся избушку с облупившейся табличкой: «д. Мохово, ул. Луговая, 1». Воздух пах болотом, мокрым деревом и воспоминаниями.
В детстве каждое лето она проводила здесь у бабушки Аграфены старой женщины с серебряной косой и громким голосом. Та пекла пироги с морошкой, варила травяной чай, умела толковать сны и шептать от бородавок. «Здесь живут лесные духи, говорила бабушка. Только если пришёл с добром, они не тронут». Алёна тогда верила.
Сейчас ей тридцать один. И она вернулась. После десяти лет с Гришей, который ушёл к молодой фитнестренерше, и работы в офисе, высосавшей её, как губку, Алёна вдруг осознала: если не свернуть сейчас, будет поздно. И она свернула. Прямо на просёлочную дорогу.
Дом достался от бабушки. Отец хотел продать его соседуохотнику за копейки, но Алёна отказалась. Сказала: сама разберётся. «Опять чудишь», бросила мать, Татьяна.
В первый день Алёна лишь мыла полы. С деревянных досок стекала чернозелёная грязь, будто десятилетия усталости уходили в ведро. Потом отдраила печь, смахнула пыль с икон, отогнала мышей. Ночью, укутанная в старое бабушкино одеяло, ей приснился дом тёплый, живой. Бабушка прижала её к себе и шепнула: «Не бойся. Здесь твой корень».
На третьей неделе в Мохово приехала делегация: мать, тётка Зоя и двоюродный брат Ваня.
Мы тут подумали, начала Татьяна, оглядывая крыльцо с отвращением. Раз бабушка одна, значит, и дом надо делить.
Ага, пробормотал Ваня, ковыряя носок ботинка. Тут можно охотничью базу построить. Я уже приценился.
Алёна вытерла руки о фартук и вышла на крыльцо.
Добро пожаловать. Но базы тут не будет. Дом бабушка оформила на меня при жизни, завещание у нотариуса.
Алёна, не горячись! повысила голос тётка. Ты же одинока, а Ваня семьянин! Ему нужнее!
У Вани, если не ошибаюсь, три кредита и алименты. Это его проблемы. А дом мой. И точка.
Ты посмотри на неё! вскипела Татьяна. Живёт тут как ведьма болотная, а на семью руку поднимает!
Руку поднимает это вы, когда в детстве оттаскали меня за пирог без спроса, сухо бросила Алёна. А теперь, если не трудно, покиньте мою территорию.
Родственники ушли, громко топая. Ваня, уезжая, нарочно задел калитку бампером.
В ту ночь, когда Алёна собиралась спать, под полом поскрижал. Потом ещё раз. Как будто ктото ходил в подполье.
Она спустилась с фонариком. Щель между досками в кладовой была широкой, свет просочился вниз, обнажив блестящее. Алёна отодвинула половицу. Под ней ящик, завернутый в клеёнку.
В ящике связка писем бабушки. Некоторые адресованы ей, Алёна.
«Если ты читаешь это, значит, решила остаться. Я знала, что ты вернёшься. Здесь твоя сила. Помни: в этом доме твои корни, твоя кровь и твоя правда. Тебе хватит мужества быть собой. Только не бойся. Ни людей, ни болота. Люди страшнее».
Письма читались как дневник. Бабушка писала о снах, о приходящих духах, о родных, которые терпят ради мира, но не любят. И о девушке по имени Василиса, с которой жила в сороковых. «Мы называли себя сестрами. Тогда иначе нельзя». Алёна зачиталась, сердце дрогнуло. Неужели бабушка…
Через неделю в деревню приехала бригада рабочих: женщина со синими волосами, грузный мужчина в шортах и два подростка.
Привет, я Кира, представилась синеволосая. Я реставратор. Вы писали, что хотите отремонтировать фасад старым способом? Мы этим занимаемся.
Алёна кивнула. Люди сразу понравились: жили в палатках за домом, смеялись, пели у костра. Однажды вечером, у огня, Алёна прочитала бабушкины письма вслух. Гости слушали, затаив дыхание.
Ты знаешь, сказал грузный мужик, она будто голос передала. Ты читаешь, а я её слышу. Будто она рядом.
Она и есть рядом, сказала Кира. Мы же в Мохово. Здесь границы тоньше, чем в городе.
На следующий день приехал Ваня один с бутылкой.
Поговорить хочу, сказал с крыльца. Можно?
Алёна нехотя кивнула. Он сел у печки, огляделся, вздохнул.
Не держи зла. Меня подначила мать. Мне уже не надо. Город задрал, работа дрянь, жена ушла. Ты счастлива?
Алёна налила ему чай. Ваня поднёс кружку к губам и неожиданно расплакался.
Знаешь, я тоже бывал здесь летом. Бабушка пекла со мной пирожки. А мне казалось, что она не любит. А теперь я даже не попрощался.
Алёна молчала. Затем достала с полки бабушкин альбом. На фото Ваня шести лет с морошкой в ладошке.
Она всех любила, просто поразному. Тебе нужно решить, кто ты: брат или мародёр?
Ваня ушёл, бутылку не взяв.
Осень в Мохово началась с заморозков. Трава покрылась инеем, болото стихло. Дом почти готов. Алёна уже пекла пироги. К ней заглядывали соседи, иногда люди, увидевшие её посты: «Как начать заново с крапивы и печи». Однажды появился комментарий:
«Здравствуйте. Я внучка Василисы. Можно мы приедем?»
Приехали женщина лет пятидесяти с короткой стрижкой и её дочь. Привезли фото: бабушка Аграфена и Василиса на фоне того же дома, улыбаются.
Она часто вспоминала вашу бабушку, сказала женщина. Говорила, что это её настоящая семья. Они хотели уехать вместе, но не смогли. В конце Василиса просила найти этот дом.
Алёна стояла с письм
