Миллионер застал уборщицу, танцующую с его сыном-инвалидом. Его реакция потрясла всех…
«Мы просто танцевали, папа,» поспешно ответил Левко, всё ещё улыбаясь. «Наталка показала мне, как двигаться, даже в коляске. Было так здорово!» Но Михайло уже смотрел на Наталку строгим, настороженным взглядом.
В его глазах читалась тревога, почти страх. Она пыталась объясниться, но он резко поднял руку. «Немедленно выйдите!» Левко вскрикнул: «Папа, не надо! Она моя подруга!» Но Михайло уже выходил, громко хлопнув дверью.
Эта сцена не давала ему покоя. Почему это зрелище так задело его? Почему казалось чем-то запретным? Одно он знал точно: всё изменилось.
Не спал всю ночь. Лежал в огромной спальне с высокими потолками, уставившись в темноту. Внутри клокотало что-то тяжёлое.
Снова и снова вспоминал: смех сына, плавные движения уборщицы, их странный танец, столь чуждый его миру. Встал, подошёл к окну, провёл пальцами по подоконнику. Затем отправился в кабинет и включил записи с камер наблюдения.
Перемотка. Гостиная за два часа до его прихода. Наталка с ведром и шваброй оборачивается на зов Левко. Улыбается не дежурно, а по-настоящему. Выключает пылесос, достаёт старый телефон, включает музыку…
И происходит нечто, что пронзило его. Как бережно она касалась мальчика, не жалея, а играя с ним на равных. Как звонко смеялся Левко так, как не смеялся со времён смерти матери.
Михайло стиснул зубы. Стыд сдавил горло. Он прогнал единственного человека, подарившего сыну радость. Вспомнил всех специалистов: дорогих реабилитологов, психологов, логопедов. Все работали «по методике» и все безуспешно.
На экране застыл кадр: Левко что-то шепчет Наталке на ухо. Та смеётся, прикладывает палец к губам и продолжает танец, плавно описывая полукруг…