Метель окутала провинциальный городок Белогорск белым покрывалом тишины. Ледяные узоры, словно кружево, украшали оконные стекла, а ветер выл по пустынным улочкам, неся с собой отголоски забытых воспоминаний. Столбик термометра опустился до минус тридцати самая суровая зима за последние пятнадцать лет в этих краях.
В полумраке небольшого кафе «У Юрия» на окраине города за стойкой стоял мужчина, вытирая столы, которые уже четыре часа не видели посетителей. Его ладони были изрезаны морщинами от многолетнего труда характерные следы повара, который ежедневно чистил тонны картошки и резал сотни килограммов мяса. На его синем фартухе виднелись пятна от тысячи блюд, приготовленных с душой: борща, сваренного по бабушкиному рецепту, котлет из собственного фарша, солянки с настоящими оливками.
Он обернулся к двери, услышав тихий, почти неслышный звон старый медный колокольчик, висевший здесь уже тридцать лет.
И вот они возникли перед ним двое дрожащих детей, промокших до нитки, голодных и перепуганных. Мальчик лет одиннадцати в рваной куртке и девочка не старше шести в тонкой розовой кофточке. Их лица прижались к запотевшему стеклу, словно призраки бедности, оставляя на нем отпечатки маленьких ладошек.
Николай Белов не подозревал, что один простой поступок милосердия в тот морозный зимний день 2002 года отзовется эхом спустя два десятилетия.
Ему тогда было двадцать восемь, и у него были грандиозные мечты стать шеф-поваром в московском ресторане или даже открыть собственное заведение. Он мечтал о месте, где играла бы живая музыка, официанты говорили бы на нескольких языках, а меню включало бы блюда мировой кухни. Название уже придумал «Золотая Ложка».
Но судьба распорядилась иначе. После внезапной смерти матери Николай оставил работу повара в московском ресторане «Прага» и вернулся домой. Ему нужно было заботиться о племяннице Насте голубоглазой девочке с золотистыми кудряшками, которая осталась совсем одна после ареста матери.
С долгами, растущими как снежный ком коммунальные платежи, кредит за мамину операцию, алименты, которые требовал отец Насти Николай устроился официантом и поваром в придорожное кафе «У Юрия». Хозяйка, Валентина Петровна, могла платить ему лишь восемь тысяч рублей в месяц по тем временам смешные деньги.
Работа была непрестижной, но честной. Николай вставал в пять утра, чтобы успеть приготовить выпечку к открытию. Его фирменные пирожки с мясом разлетались, как горячие пирожки каламбур, который очень нравился завсегдатаям.
И вот в ту особенно суровую зиму 2002 года он увидел их. Это было 23 февраля, День защитника Отечества. Большинство заведений в городе закрывались рано, но Николай работал допоздна, зная, что дальнобойщики и случайные путники могут нуждаться в горячей еде.
Мальчик и девочка жались друг к другу у дверей кафе. На мальчике была рваная куртка не по размеру, на девочке тонкая розовая кофточка. Их обувь старые резиновые сапоги с дырками промокла насквозь. Глаза широко раскрыты от страха, который дает только голод и одиночество.
Николай почувствовал, как что-то острое пронзило его грудь не просто жалость, а болезненное узнавание. Сам он когда-то был таким же ребенком.
Не раздумывая, он распахнул дверь.
Заходите, детки, быстрее! крикнул он. Здесь тепло.
Он усадил их за столик у батареи и поставил перед ними две тарелки борща, сваренного по рецепту его покойной бабушки.
Ешьте, не стесняйтесь, мягко сказал он, ставя рядом корзину с черным хлебом и миску сметаны.
Мальчик, сначала настороженный, взял ложку. Попробовал борщ и его глаза округлились от удивления. Потом отломил кусок хлеба и протянул половину сестре.
На, Катюша, ешь, прошепот
