Всё казалось таким простым, пока я не нашла письма на чердаке.
На пустынной дороге под вечернее солнце катила машина. За рулём сидел Артём — улыбчивый, как всегда, с привычным озорным блеском в глазах. Одной рукой он уверенно вёл автомобиль, другой листал плейлист, то и дело поглядывая то на дорогу, то на экран. Солнечные лучи играли на его лице, но рядом, в кресле пассажира, царила настоящая гроза.
Его жена, Лида, сидела, скрестив руки, и смотрела в окно. Казалось, что даже воздух вокруг неё сгустился от раздражения.
Артём, наконец, выбрал песню. «Прекрасное далёко» зазвучало в салоне, и он тут же подхватил, ободряюще подмигнув жене.
— *Не обещайте деве юной…* — затянул он с надеждой, что Лида присоединится.
Но та лишь стиснула зубы и отвернулась к стеклу.
Артём прибавил громкость.
— Выключи… — сквозь зубы прошипела Лида.
Но он не сдавался и запел громче. Тогда она резко вырубила музыку. В машине воцарилась тяжёлая тишина.
— В чём дело? Я что-то не так сделал?
— Не в тебе… — Лида сжала кулаки. — Просто не могу слушать эти песни перед визитом к твоей маме.
— Мама — она такая… Все это знают, — вздохнул Артём. — Но мы же всего на выходные. Обещаю, поговорю с ней.
— Не надо! Чтобы она ещё и жалобы услышала? — Лида резко махнула рукой. — Пусть говорит что хочет, но хоть бы объяснила… за что?
Артём хотел потрогать её за руку, но она дёрнулась.
— Ветер не повернёшь… — философски заметил он.
— Зато паруса подправим! — неожиданно парировала Лида, и уголки её губ дрогнули.
Она сама включила музыку, и они вместе запели. Артём — громко и радостно, Лида — тише, но уже не так мрачно.
* * *
Дом матери Артёма, Галины Петровны, встретил их заросшим двором и криво торчащим забором.
— Я же сто раз предлагала ей нанять садовника! — покачала головой Лида.
— Ну ты же знаешь, она сама всё, — пожал плечами Артём.
— Да-да, «я сама» — это про неё, — фыркнула Лида.
— Не смейся, она всё-таки мама, — мягко упрекнул Артём.
В этот миг дверь распахнулась, и на пороге стояла сама Галина Петровна, вытирая руки о фартук.
— Артёмка, ну сколько можно ждать? Суп стынет! — крикнула она, а затем, заметив Лиду, добавила: — А, и ты приехала… Заходите.
* * *
За столом пахло наваристыми щами, но атмосфера была ледяной.
— Мам, как всегда вкусно! — восторженно кушал Артём.
— Кушай, сынок, — смягчилась Галина Петровна. — Дома-то тебя, наверное, и не кормят толком.
Лида покраснела, но промолчала.
— Мама, ты чего? Лида отлично готовит! — вступился Артём.
Галина Петровна заметила пятно на его рубашке и смахнула его с насмешкой:
— И за одеждой следит… Видно сразу.
Лида вцепилась в вилку.
— Я не голодна, — встала она. — Пойду помою посуду.
В кухне она так яростно скребла тарелки, что, казалось, смоет с них краску.
— Мам, ну зачем ты её задеваешь? — донёсся голос Артёма.
— А я что? Говорю как есть! — огрызнулась Галина Петровна. — Нервы у неё — хоть веником связывай…
Лида выключила воду и, не дожидаясь, пока её «похвалят» ещё, ворвалась в столовую.
— Ага, правду говорим? Тогда и я попробую! — её голос дрожал. — Галина Петровна, а как насчёт хозяйки, у которой двор — позор всего кооператива? Сколько раз я предлагала помочь, но вам, видите ли, *самим* надо!
— Ты вообще не в своём деле! — вспыхнула Галина Петровна.
— А вы в моём? Вы каждую мою крошку со стола рассматриваете! Так вот вам правда: вы одинокая женщина, которая срывает злость на сыне и его жене! Вы его не заслуживаете!
— Хватит! — рявкнул Артём, вставая между ними.
Галина Петровна заплакала. Артём обернулся к Лиде:
— Зачем ты так?!
— Я?! А что я должна была делать — терпеть дальше?! — Лида схватила куртку. — Всё, я ухожу.
— Куда?!
— Подальше отсюда!
Дверь захлопнулась.
* * *
Лида приехала в старый дом своего отца. Пыль, тишина, забытые вещи. В комнате отца она взяла со стола его фотографию — такую родную, такую далёкую.
Зазвонил телефон.
— Где ты? — тревожился Артём.
— В отцовском доме.
— В том развалюшном?! Вернись, я был не прав…
— Вернусь… Но дай мне время.
Она повесила трубку и полезла на чердак. Среди коробок нашла его шапку, инструменты, даже старую бейсбольную перчатку — он всегда мечтал о сыне, но играл с ней, Лидой.
А затем — пачку писем. Жёлтых от времени.
От Галины Петровны.
Лида прочла несколько и обомлела. Её отец не ответил ни на одно. Все письма были полны боли: *«Почему ты ушёл? Мы же были так счастливы…»*
Всё встало на свои места.
Галина Петровна любила её отца. А Лида была его дочерью — напоминанием о той, кто разбил ей сердце.
Лида вернулась. В гостиной её ждали Артём и заплаканная Галина Петровна.
— Прости… — начал Артём.
— Лидочка, я… — забормотала старушка.
— Не надо, — Лида обняла её. — Простите меня. И… простите его.
Галина Петровна обмякла в её объятиях.
Больше слов не было нужно.
