Трое взрослых — одна кухня
Татьяна Сергеевна проснулась в шесть утра, как всегда. Сорок лет работы на заводе приучили её вставать с петухами, даже на пенсии. Накинула халат и пошла ставить чайник.
В прихожей раздались шаги. В кухню вошёл Дмитрий, её сын. Высокий, узкоплечий, с вечно небритыми щеками. На нём были треники и растянутая майка.
— Доброе, мам, — прошептал он, зевая.
— Доброе, — кивнула Татьяна Сергеевна, доставая банку с цикорием. — Что так рано?
— Завал на работе. Отчёт горит.
Он открыл холодильник и вытащил колбасу, сыр, хлеб.
— Дима, не разбрасывай пакеты, — покачала головой мать.
— Сейчас, мам. Бутер сделаю — уберу.
Дверь распахнулась, и в кухню влетела Алёна, жена Дмитрия. Стройная, в офисном платье, с идеально уложенной косой.
— Всем привет, — бросила она, хватая кофемолку. — Татьяна Сергеевна, где моя жёлтая кружка?
— Какая ещё жёлтая? — нахмурилась свекровь. — Все кружки в шкафу.
— Ту, которую я из Питера привезла! Я просила её не трогать!
— Алён, да какая разница? — встрял Дмитрий, намазывая масло.
— Для тебя — нет, для меня — есть!
Татьяна Сергеевна шумно поставила сковороду.
— Не видела я твоей кружки. Да и вообще, это моя кухня — мне за всеми вещами не уследить.
Повисло молчание. Алёна хлопнула дверцей шкафа и налила кофе в первую попавшуюся чашку.
— Дима, ты не забыл, что сегодня Люда приезжает? — спросила она.
— Ну и что?
— Надо купить продукты. Я список написала.
Она достала из сумки бумажку и шлёпнула её на стол.
— Чёрт, да тут на полбатальона! — удивился Дмитрий.
— Гостья же! Хочется угостить нормально.
Татьяна Сергеевна громко помешала гречку.
— А я, выходит, не умею гостей принимать? Полвека кормлю людей — никто не жаловался.
— Я не это имела в виду, — вздохнула Алёна. — Просто Люда веган.
— Веган, — фыркнула свекровь. — В голодные девяностые бы её…
Дмитрий вскочил, чувствуя грозу.
— Ладно, я на работу.
— Как на работу?! — всплеснула руками Алёна. — А кто продукты купит?
— Ты же список сделала!
— Список — полдела!
Татьяна Сергеевна грохнула кастрюлей.
— Хватит! Дима, иди. Алёна, не кричи. Я сама схожу в «Пятёрочку» и обед приготовлю. Как-нибудь без ваших веганов обойдёмся.
Алёна хотела возразить, но Дмитрий чмокнул её в щёку и выбежал.
Женщины остались вдвоём.
— Татьяна Сергеевна, — заговорила Алёна, — давайте жить дружно.
— А мы разве воюем?
— Места на кухне хватает только для одной хозяйки.
Старуха замерла с половником.
— То есть я должна в своей же квартире на цыпочках ходить?
— Нет… Но можно договориться. Разделить зоны.
— Разделить?! — Татьяна Сергеевна рассмеялась. — Детка, я здесь ещё до твоего рождения блины пекла!
— Я не спорю. Просто ищем компромисс.
— Компромисс — это когда свою посуду прячешь?
Алёна покраснела.
— Это же мелочи!
— Нет. Это — «моё, не ваше». В семье так не бывает.
— Но мы же не совсем семья, — сорвалось у Алёны.
Татьяна Сергеевна остолбенела.
— Как это?
— Ну… мы разные поколения. У каждого — свои привычки.
Свекровь молча вышла. Алёна осталась одна.
Вечером Дмитрий застал ледяное молчание.
— Мам, что случилось?
— Спроси у жены.
— Алён, что ты наговорила?
— Правду! — Алёна выдохнула. — Мы живём тут как временщики. Всё — её, ничего — нашего.
— Она же нас приютила!
— Вот именно — приютила! Как котят!
— Лучше бы я в общежитии гнила, — прошептала за дверью Татьяна Сергеевна.
Утром они нашли записку: «Уехала к сестре в Тверь. Ключ под ковриком».
Дом опустел.
Через три дня Дмитрий не выдержал — позвонил.
— Мам, возвращайся.
— А зачем? Там же вам хорошо без меня.
— Не хорошо. Пусто.
— Пусто? — голос старухи дрогнул.
— Без тебя — не дом. Прости нас.
Алёна взяла трубку:
— Мы научимся договариваться. Я обещаю.
Когда Татьяна Сергеевна вернулась, они сели за стол втроём. Договорились: у Алёны — своя полка в холодильнике, у Татьяны Сергеевны — право иногда готовить её щи.
Ссоры бывали и потом. Но теперь они знали: семья — не война за территорию, а общий дом, где у каждого — своя чашка, но один на всех чайник.
