**Дневник. Возвращения не будет…**
Илья сошёл с поезда на вокзале родного города. Кивнул усталой проводнице, поправил сумку на плече и шагнул в подземный переход, где шум шагов размножался, как эхо в детстве. Тогда они с пацанами носились здесь, воображая, будто их не трое, а целый отряд.
На поверхности эхо стихло, будто испугавшись утра. Илья глубоко вдохнул и пошёл к просыпающемуся городу.
— Подбросить куда? — окликнул таксист с привокзальной площади.
Илья махнул рукой — мол, не надо — и двинулся дальше. Улицы детства казались и знакомыми, и чужими одновременно. Сердце то взлетало, то сжималось от щемящей тоски.
Пересёк дорогу с ржавыми трамвайными рельсами. Трамваи тут давно не ходят — слишком медленные для нынешнего потока машин. Промчался синий автобус. Раньше тут крутились частники на раздолбанных «Газелях», но и их вытеснили.
Вот и его двор. В девятиэтажке жила Татьяна, а он — в пятиэтажке напротив. Илья закрыл глаза. Вот он бежит по лестнице, где помнит каждую трещинку в плитке, звонит в дверь, а мать — ах! — обнимает, шепча его имя… Запах её духов, лаванда и что-то ещё…
Он открыл глаза. Иллюзия рассыпалась. Мать давно вышла замуж, переехала в ближнее Подмосковье, квартиру продала, часть денег ему выслала. Он ехал к ней впервые за годы. Но мимо родного города проехать не смог — сошёл на перрон.
У подъезда замер. Раньше кодового замка не было. До квартиры Татьяны он бы дошёл с закрытыми глазами, но номер не помнил. То ли третий, то ли четвёртый этаж? Годы стёрли детали.
Замок щёлкнул, дверь распахнулась. На улицу выскочила болонка, залилась лаем. Следом вышел сонный мужик, дёрнул поводок — собака смолкла.
Илья юркнул внутрь. Запах подъезда — пыль, старость, жизнь. Лифт проигнорировал, поднимался по лестнице, перескакивая через ступеньку. На третьем этаже остановился. На двери — номер. Но у Татьяны его не было, значит, выше. Но и на четвёртом — везде цифры.
Потянулся к звонку, но рука задрожала. Рано. Разбудит всех. Перед глазами всплыло лицо Татьяны — веснушки, прядь волос, падающая на глаза…
Сердце неровно толкнулось. Илья прислонился к стене.
***
— Заходи быстрее! — Татьяна сдула чёлку, схватила его за руку, втянула в прихожую. Они стояли, дыша друг в друга, потом слились в поцелуе…
— Я всё вижу, — раздался тонкий голосок.
Они отпрянули. На пороге детской стояла девочка лет пяти с плюшевым зайцем. Глаза хитренько прищурены.
— Это Лизка. Соседка попросила присмотреть, — вздохнула Татьяна. — Подглядывать нехорошо! — погрозила она пальцем.
Илья разулся, прошёл в комнату. Татьяна уговаривала девочку:
— Лиза, давай на полчасика к себе? Включу мультики.
— Не хочу, страшно!
— Смотри, когда стрелка тут будет — я за тобой приду. И мороженое куплю.
— Сейчас купи!
— Нет, потом. Пойдём. — Она взяла девочку за руку.
— Это твой жених? — спросила Лиза.
— Друг. Нам поговорить нужно. — Татьяна увела её.
Илья бродил по комнате, трогал книги, статуэтки.
— Ну вот, — вбежала Татьяна. — Чего так поздно?
— Тренировку перенесли. Скоро соревнования, пропустить нельзя. — Голос охрип.
Он потянулся к её губам, но она увернулась, повела в спальню.
— Мать скоро вернётся. Если её подвезут… — она не договорила, впиваясь в него поцелуем.
Сердце колотилось, в глазах потемнело…
— Мать сказала, к деду родственница приехала. Ей больше не надо ездить, — голос Татьяны дрогнул. Они лежали, ещё не отдышавшись.
— Потерпи. Через месяц — выпускной, и мы… — Он снова потянулся к ней.
Татьяна вдруг оттолкнула его, вскочила, стала одеваться.
— Вставай. За Лизой надо. Наябедничает, если опоздаю… — Она выбежала.
Когда вернулась с девочкой, Илья уже был готов.
— Ты мороженое обещала! — капризничала Лиза.
— Я схожу, — предложил он.
Девочка смотрела на него слишком понимающе. «Чушь, ей пять лет», — успокоил себя Илья.
На улице ветер остудил разгорячённое лицо. Вернувшись с мороженым, он столкнулся с матерью Татьяны. Та бросила на него ледяной взгляд. Он передал угощение и ушёл. По городу шатался до вечера.
Их безумная любовь вспыхнула в выпускном классе. Впервые они стали близки на новогодних каникулах, когда мать Татьяны уехала к простуженному деду. С тех пор они ждали её отъездов, обмениваясь на уроках жгучими взглядами.
Однажды Татьяна призналась: беременна.
— Ты уверена? Мы же… — Илья испугался, но тут же сказал: — После выпускного поженимся.
— Мне семнадцать… — её глаза блестели от слёз.
— По справке распишемся. Устроюсь работать…
— Мать убьёт. Она уже подозревает…
— Прорвёмся, — обнял он.
Но как сказать своей матери? Она мечтала об институте. Он отложил разговор — решил, что время ещё есть.
Мать Татьяны раскусила всё, когда дочь надела выпускное платье — оно не сходилось на располневшей талии.
— Ах ты… С этим… Воронцовым?! — мать схватила джинсы, начала бить дочь.
— Мы поженимся! — кричала Татьяна.
— Поженитесь? На что жить будете?
— Илья работать…
— В армию он пойдёт, а ты с ребёнком останешься! Кому ты нужна? — мать отшвырнула джинсы.
На выпускном Татьяна не пришла. Илья помчался к ней — дверь не открыли.
— Уехали, — сказала соседка.
Через два дня он подкараулил мать Татьяны. Та наорала: мол, дочь сделала аборт, чтобы он не подходил больше.
Перед армией Илья снова пришёл — Татьяны не было. МатьЛера смотрела в окно, провожая взглядом его удаляющуюся фигуру, и тихо прошептала: «Прости, но сын так и не узнает, что его отец — не трус, а просто опоздал».
