Когда не знаешь, что делать, завари крепкий чай…
Анастасия встретила Дмитрия двадцать семь лет назад. Она бежала по коридору университета, рыдая в голос. Слёзы застилали глаза, и она не заметила, как кто-то встал у неё на пути, обхватил за плечи и спросил: «Что случилось?»
Анастасия вздрогнула, отстранилась, пытаясь разглядеть незнакомца.
— Кто-то умер? — спросил он.
Она покачала головой.
— Бросил парень.
Он не рассмеялся, не стал утешать. Просто взял за руку и повёл в сторону.
— Пальто есть?
— В гардеробе, — всхлипнула Анастасия.
— Давай номерок, подожди здесь.
Она покорно отдала номерок. Через несколько минут он вернулся с её вещами. Пока она одевалась, он говорил:
— Не любил, коль бросил. Нечего плакать. Впереди ещё дурней хватит. Пошли. — И снова взял её за руку.
— Куда? — отдернулась она.
— В кафе. Рядом есть. — Он вздохнул. — Моя бабушка говорила: если плохо или не знаешь, что делать — выпей крепкого чая. Станет легче. А когда легче — найдёшь решение. Идём?
Анастасия вытерла слёзы и пошла за ним. Потому что оставаться одной было ещё страшнее.
За столиком она разглядела его: старше, тёмные вьющиеся волосы, а глаза… глаза зелёные, проницательные.
Она вдруг осознала, как выглядит, и смутилась. Огляделась.
— Туалет там, за барной стойкой, — подсказал он.
Анастасия кивнула и ушла привести себя в порядок. Вернувшись, увидела на столе чайник, две чашки и тарелочку с пирожными. Он наливал ароматный чай с малиной. Скривился, отхлебнул из фарфоровой чашки и отпрянул — обжёгся. Чай пролился на руку, он зашипел, торопливо дуя на покрасневшую кожу.
— Больно? — спросила она.
— Ага, — кивнул он, и они рассмеялись.
— Как тебя зовут?
— Дмитрий.
— А я Анастасия.
— Я знаю. Ты на третьем курсе. А я заканчиваю. Получу диплом — и домой.
— К родителям?
— Родителей нет. Бабушка умерла год назад.
— Прости… — смутилась она.
— За что? Ты же её не убивала.
Снова рассмеялись. С ним было легко, и Анастасия успокоилась. Они стали встречаться. Дмитрий понимал, что он для неё лишь способ забыть другого, но… не сопротивлялся. Через неделю после отъезда он вернулся.
Она бросилась к нему, обняв за шею.
— Решил, что нужен тебе. Или нет? — Он заглянул ей в глаза.
— Нужен. Очень, — прошептала она, прижимаясь к плечу.
Через год они поженились. Больше не расставались, кроме тех дней, когда она лежала в роддоме. Госэкзамены Анастасия сдавала, уже нося под сердцем дочь Веру. Через неделю после последнего экзамена Верочка родилась. Ещё через два года — сын Артём. Дмитрию на заводе дали трёхкомнатную квартиру.
Двадцать семь лет вместе. Долгих… и таких коротких. Жили счастливо. Дети не доставляли хлопот. Вера уже вышла замуж, родила внучку. А вот Артём жениться не торопился. На третьем курсе объявил, что хочет жить отдельно.
Дмитрий долго не соглашался. Но Анастасия уговорила. Сначала помогали деньгами, потом, когда сын устроился на работу, перестали. Пусть самостоятельным будет. Но тайком она подкармливала его.
— Балую его, дурака, — ворчал Дмитрий.
— Кто же ещё побалует, как не мать? Не сердись.
Так и жили. Пока однажды ночью Анастасия не проснулась от звенящей тишины. Она сразу поняла: Дмитрий не дышит. Включила свет — и увидела его окаменевшее лицо. Трясла, звала… Не верила. Врачи скорой развели руками: «Оторвался тромб».
Пока ждала перевозку, говорила с ним, вспоминала, спрашивала: как ей жить теперь?
Утром позвонила детям. Сын сказал, что заедет вечером. Дочь примчалась сразу. Вместе поехали в морг. Без Веры она бы не выдержала.
После похорон Анастасия поставила его портрет с чёрной лентой на тумбочку. Каждое утро здоровалась с ним, рассказывала о планах. Вечером — делилась, как тяжело одной, просила присниться. И плакала в подушку.
На девятый день пришли только друг Дмитрия с работы да дети. Друг посидел недолго, ушёл. Анастасия сказала, что устала, и закрылась в спальне. Под тихий шёпот детей незаметно уснула.
Проснулась от звона посуды на кухне. «Вера моет тарелки», — подумала она. Встала, подошла к двери и замерла, услышав:
— Почему квартира должна достаться тебе? У меня ребёнок! Мы с мужем ещё одного планируем! — чётко произнесла Вера.
— Я не говорил, что только мне. Но решать надо. Мать одна в трёшке осталась. Наследники мы оба.
— Как ты можешь? Они любили друг друга!
«Вот как… Отца-то только схоронили, а они уже квартиру делят. А я куда?» — Анастасия оглянулась на портрет. — «Ты слышишь? Ты был прав. Я их любила, а они…»
— Ты как был ребёнком, так им и остался. Твоя идея — ты и говори с матерью, — сказала Вера.
— А тебе не надо? — огрызнулся Артём.
— Надо. Ипотека давит. Но это не значит, что мать должна страдать!
— О чём спорите? — Анастасия вошла на кухню.
Дочь покраснела. Сын смотрел исподлобья.
— Совести нет. Не успели отца похоронить…
— Ты всё слышала? — тихо спросила Вера.
— Достаточно.
— А что, мать, я не прав? Ты одна в большой квартире, а я на съёмной.
— Уже разделили? — усмехнулась Анастасия. — Подождите полгода. Хотела предложить тебе переехать… Но лучше не надо. Уходите.
— Мам… — испуганно протянула Вера.
— Оставьте меня.
Когда дверь закрылась, Анастасия усмехнулась. Хорошо бы умереть сейчас — не видеть, как они передерутся. Но тут вспомнила слова бабушки Дмитрия: «Не знаешь, что делать — пей чай». Поставила чайник.
ЗавариОна допила чай, взяла ключи и вышла на улицу, зная, что теперь всё будет по-другому.
