**Запасная**
— Девочки, заканчивайте чаёвничать, — сказал Дмитрий, глядя не на Анну, а поверх её головы. — Завтра у Славы с Артёмом садик в семь утра.
— Конечно, — кивнула Анна, притягивая к себе кружку. — Мы тихо посидим и не помешаем.
Он постоял ещё мгновение, нервно постучал по косяку и вышел. От этого короткого разговора внутри у неё всё обрушилось, как осенний лист, сорванный ветром.
Она торопливо глотнула чай. Кухня пахла манкой, детской присыпкой и тушёной капустой. Раньше здесь витал аромат папиных духов и свежемолотого кофе. Тогда это был её дом. Теперь — просто жильё, где её терпят.
— Не обижайся на него, — тихо сказала сестра, убирая тарелки. — Он просто вымотался.
Анна сделала вид, что её увлек узор на кафеле.
— Он вечно вымотан, когда я рядом.
— Ну он просто отвык…
— Я ведь не чужая, Тань. Хотя бы не смотрел бы, будто я мебель сдвинула.
Таня вздохнула.
— Он просто… Любит, чтобы всё по расписанию. А тут — другая женщина в доме…
— Я не «другая», я твоя сестра. Или уже нет?
Тишина. Из спальни донёсся сонный кашель ребёнка.
— Ты моя сестра, — неуверенно ответила Таня. — Просто… всё меняется. Раньше мы с тобой были одной командой. А теперь у меня будто две разные семьи.
Анна криво улыбнулась.
— То есть я теперь на скамейке запасных?
— Ты всё неправильно понимаешь…
Но обе знали: это правда.
В детстве у них были колечки из проволоки. Они притворялись, что связаны одной цепью, как героини сказки. «Две против всего мира», — смеялись родители. Говорили, что сёстры всегда должны держаться вместе.
Но родителей не стало слишком рано.
Сначала ушёл отец. Потом — мать. Слишком внезапно, слишком быстро. У них словно землю из-под ног выдернули. Но они держались — ведь их было двое.
Тогда Анна ещё училась в университете. Таня уже была замужем. Всё — гробы, документы, похороны — легло на её плечи. Хорошо хоть, что не было времени горевать.
Квартиру Анна уступила без споров. Она понимала: у Тани своя жизнь. Сестра не стала обманывать — предложила за её долю двести тысяч рублей. Смешные деньги по нынешним меркам, но больше у неё не было. Да ещё и полностью содержала Анну, пока та доучивалась.
После выпуска Анна уехала в Новосибирск с Игорем. Они делили одну кровать и мечты. Мечты рассыпались, когда он изменил ей. «Прости, я давно с другой», — бросил он и хлопнул дверью. Не только квартиры — их прошлого.
Таня сразу позвала её обратно.
Но за эти годы что-то сломалось.
— Как там с ипотекой? — как-то небрежно спросила Таня.
— Коплю. Ещё года полтора.
— Ну и ладно. Главное — своё будет. Аренда — это ж как на вокзале жить, — старалась говорить мягко.
Но слова резанули.
— По сравнению с вашим раскладушками, вокзал — пятизвёздочный отель, — попробовала пошутить Анна.
Таня улыбнулась, но взгляд был виноватый.
— Я рада, что ты тут. Просто… жизнь сложная штука. Всё меняется…
— Ну да. У кого-то семья, а кому-то только коты в придачу.
Таня промолчала.
Анна думала: кажется, устала, нервы. Пока однажды не услышала, как Дмитрий втихомолку говорит по телефону:
— Да, пока тут ютится. Надеюсь, скоро съедет.
Тогда она не выдержала. Сняла пустую квартиру-коробку. Там её никто не упрекал, но иногда одиночество грызло так, что хотелось кричать.
В ноябре Таня написала: «Придёшь к нам на Новый год? Тихо, по-семейному, как раньше».
Анна перечитывала сообщение, улыбаясь. Оно грело. «Не всё потеряно. Хоть один праздник, как у людей».
Она заранее придумывала, что приготовить, какие подарки купить племянникам. Новый год был для неё чертой, за которой всё должно начаться заново.
…За неделю до праздника она позвонила уточнить детали.
— Привет, Тань. Как ты?
— Привет. Бегаю, готовлюсь. Ты что-то хотела?
— Да, про Новый год. Во сколько приходить? Что взять? Может, салат сделать?
Пауза. Та, которая всегда значит одно.
— Слушай, мы тут передумали. Будем встречать с друзьями, семьями. Все пары, дети… Ну, ты поняла. Чтобы никому не было неловко…
— Неловко? — переспросила Анна, хотя уже знала ответ.
— Ну да, ты же сейчас… — Таня запнулась. — Ты одна, а все — парами. Вот Лера с мужем, Наташка с Серёжей…
— Наташка, которая у меня кошку оставляла?
— Ну да. Решили, что если ты придёшь одна, будет… неудобно.
Анна села, чтобы не упасть.
— На Рождество соберёмся только свои, — заторопилась Таня. — Без гостей.
Анна засмеялась — слишком резко, слишком громко.
— То есть по праздникам я теперь лишняя?
— Ну Ань… — вздохнула Таня. — Дело не во мне. Просто люди хотят без напряжения.
— А я теперь напряжение?
Тишина. Ответа не будет.
— Понятно. С наступающим.
Она положила телефон, вышла на балкон. Сжала руками перила. Пальцы немели на морозе, но ей было плевать. Холод был лучше пустоты.
Вспомнила, как с Игорем в первый год пекли блинчики. Половина пригорела, половина развалилась. Зато ночью слепили снеговика и вырезали на нём имена. Тогда им было неважно, что денег хватало только на аренду. Главным были смех и тепло. Потом деньги появились — а «мы» исчезли.
Теперь и Таня — её вторая половина с тех самых проволочных колец — мягко выдавливала её из кадра. Даже не со зла. Про чтобы не мешала, как треснувший табурет.
За четыре часа до боя курантов Анна пошла в магазин за пирожными. Квартира молчала: ни музыки, ни телевизора, только скрип ламината.
— Что, праздник не задался? — вдруг спросила продавщица в магазине у дома.
Бойкая женщина лет пятидесяти, с рублёвским взглядом. Ни капли жалости — просто тепло.
— Видно? — Анна сжала кулАнна улыбнулась, взяла пакет с пирожными и медленно пошла домой, понимая, что иногда запасные игроки находят свою команду там, где меньше всего ожидают.
