В глухой деревушке на окраине бескрайних лесов, где ветер выл, будто оплакивал чьи-то несбывшиеся надежды, жил одинокий Василий Петрович. Его просторная изба, обнесённая старым тыном, оглашалась лишь детскими голосами — Ольги и Миши. Жизнь Василия, плотника на местной лесопилке, была нелёгкой: вдовец, он тянул всё сам — и хозяйство, и заботу о малышах. Частые поездки за лесоматериалами отнимали время, и если бы не добрая соседка, бабка Аграфена, ему пришлось бы выбирать между хлебом насущным и детьми.
Младшая, Оля, хрупкая девочка с ясными глазами, не говорила. Врачи лишь разводили руками, советуя подождать до семи лет, а коли чуда не случится — отдавать в спецучреждение. Оля не отходила от брата Миши, который, хоть и был всего на год старше, понимал её без слов. В детский сад они не ходили — боялись разлуки. Целыми днями они играли во дворе, где их сторожил верный пёс — громадный Барс. Его лай гремел на всю деревню, а взгляд, полный свирепости, отгонял чужаков. Барс слушался лишь Василия и Аграфену, но с детьми был ласков — терпел и игры в своей будке, и катание на широкой спине.
Василий замечал, как Оля, прижавшись к псу, шептала ему что-то на ухо. Барс внимательно слушал, будто понимал каждое слово, и отвечал ей тихим ворчанием или тёплым прикосновением носа, отчего девочка звонко смеялась. Василий верил — между его немой дочерью и псом была связь, которую не объяснить.
Аграфена, добрая, но уставшая от лет, частенько вздыхала:
— Жену тебе бы, Василий Петрович. Не справишься один, да и я не вечная — ноги ноют, спина гнётся. Детям мать нужна, дому — хозяйка.
Слова её, как набат, звучали в голове Василия, но он отмахивался — кто заменит мать его детям?
Перед Покровом в деревню заехал старый приятель Василия, Фёдор. Засиделись далеко за полночь, вспоминая былое, а наутро Василий проводил друга до станции. По пути зашли в сельскую чайную, где за стойкой стояла Надежда — женщина с усталыми, но добрыми глазами. Её улыбка, ясная, как солнце, запала Василию в душу. Так началось их знакомство.
Надежда оказалась одинокой: перебралась в деревню после смерти мужа, погибшего в шахте. Детей у неё не было, и жила она тихо, словно тень. Василий стал заглядывать в чайную чаще, а к вечеру провожал Надежду до её крохотной горницы в старой избе. С каждым днём встречались они теплее, и вскоре Василий осмелел — позвал её в гости.
Она пришла с гостинцами — пряниками да конфетами. Весь день Надежда возилась с детьми, читала сказки, рисовала смешные рожицы. Оля и Миша тянулись к ней, как к солнышку. Но Барс, грозный страж, встретил гостью враждебно. Рычание его, глухое и злобное, не смолкало ни на миг. Надежда робко протянула псу кусок сахара, но тот лишь оскалился.
— Привыкнет, — буркнул Василий, скрывая тревогу. — К чужим он суров.
К Рождеству Надежда перебралась к Василию. Обвенчались, и она, бросив работу, взялась за хозяйство. Изба преобразилась: полы блестели, окна сияли, запах свежего хлеба витал в воздухе. Василий впервые за долгие годы вздохнул спокойно. Дети под присмотром, дом в порядке, сердце согрето. Но Надежда, привыкшая к воле, скоро устала от новой роли. Чужие дети, вечно требующие внимания, раздражали её. Тосковала по подругам, по веселью, по былой свободе.
С каждым месяцем маска заботливой мачехи спадала. Надежда срывалась на детей — за шум, за игрушки, за малейшую провинность запирала их в чулане. Оля и Миша, дрожа, сидели в темноте, боясь пошевелиться. Надежда пригрозила Мише: если скажет отцу — будет хуже. Дети научились прятаться во дворе у Барса. Только там, под его тёплым боком, они чувствовали себя в безопасности. Пёс ненавидел Надежду — рычал при её приближении, не подпуская к детям.
Она жаловалась Василию, требовала избавиться от Барса. Но он лишь качал головой:
— Пёс — семья. Не тронь его.
Отравить Барса Надежда не решалась — боялась, что Василий догадается. Да и пёс, чуя подвох, отказывался от её еды, скаля зубы.
Когда Василий уезжал за лесом, дом наполнялся чужими голосами. Надежда звала гостей, стол ломился от закусок и бутылок, гармонь гудела до утра. Дети, голодныеДети, голодные и продрогшие, жались к Барсу в его будке, а пёс, как верный страж, прикрывал их своим телом, глядя в чёрную даль горящими в темноте глазами.
