Тёмные волны ревности: как моя жизнь превратилась в пепел
В маленьком городке Вышний Волочёк, затерянном среди бескрайних лесов Тверской области, жила я, Анастасия Соколова. Когда-то я была полна мечтаний — глаза горели, а люди вокруг восхищались моей силой и талантом. Но моя история — не о победе, а о том, как мужская ревность перемолола мою судьбу, оставив лишь горький осадок.
С юности я мечтала стать врачом. Поступив в мединститут, встретила там будущего мужа — Дмитрия. Мы были молоды, безумно влюблены, и жизнь казалась сказкой: свадьба на третьем курсе, рождение дочери, а после выпуска — сына. Судьба будто подмигивала мне, обещая счастье. Моя мама помогала с детьми, чтобы я могла учиться. Я выбрала терапию, Дмитрий — хирургию, и мы переехали в его родной городок, чтобы начать новую главу.
Дети пошли в садик, мы с мужем работали посменно: он — ночью, я — днём. Всё было отлажено, как швейцарские часы: ни семья, ни работа не страдали. Я обожала свою профессию, жила ради пациентов, их благодарные улыбки согревали душу. Но однажды всё перевернулось — будто чёрная туча накрыла моё небо.
Дмитрий стал меняться. Сначала это были безобидные шутки: мол, пациенты записываются ко мне, чтобы глазеть на симпатичного доктора. Я смеялась, не придавала значения. Но шутки превратились в колкости, а потом — в допросы. Он названивал по сто раз на дню, отвлекая от работы. Я пыталась до него достучаться: «Дима, ты же врач, ты понимаешь, что моя работа — это помощь людям! Я люблю тебя, люблю наших детей, зачем ты так?» Но он не слышал. Его ревность росла, как сорняк, душа всё вокруг.
Потом начались сцены. Он врывался в кабинет во время приёма, устраивал истерики. Однажды при медсёстрах кричал, что запрещает мне осматривать мужчин без рубашки. Я онемела: как я послушаю лёгкие через пальто? Это было безумие, но он не успокаивался. Дома скандалы длились до рассвета: дочь рыдала, сын забивался в угол, а мне было невыносимо стыдно и больно. По городку поползли сплетни, люди шептались за спиной: «Видали, как Соколов жену изводит?» Я чувствовала, как почва уходит из-под ног.
Чтобы спасти семью, я уговорила Дмитрия переехать в Петербург. Дети получили бы лучшее образование, да и он, казалось, устал от пересудов. К моему удивлению, он согласился. Я надеялась, что большой город даст нам шанс начать заново, но кошмар только усилился.
В Питере мы устроились в разные больницы. Я думала, здесь он успокоится, но Дмитрия будто подменили. Он приходил домой в бешенстве, кричал, поднимал руку. Я скрывала синяки, врала коллегам. А потом он дошёл до того, что пришёл к моему начальнику и потребовал меня уволить, назвав никудышным врачом. Директор только вздохнул: «Анастасия, ваши пациенты вас обожают, мне плевать на ваши разборки». Но я больше не могла терпеть. Подала на развод.
Дмитрий затягивал процесс: доставал связи, давил на судей. Когда нас всё-таки развели, он прошипел на выходе: «Ты никому не будешь нужна, я этого не допущу». Я осталась одна, но свободы не чувствовала. Мужчин я боялась: даже на приёме ловила себя на мысли — а не тиран ли этот человек? Жизнь съёжилась до работы и детей. Дочь выросла, познакомилась с иностранцем и уехала. Я умоляла её: «Ты его едва знаешь!» А она ответила: «Мама, хуже папы он не будет». Сын остался со мной, пробовал поговорить с отцом, но вскоре махнул рукой.
Дмитрий оказался болен. Он начал лечиться, а я пошла к психологу, чтобы собрать себя по крупицам. Хотела снова поверить в людей. И у меня получилось. Тогда же, словно в сказке, появился Игорь — друг моей подруги. Он знал мою историю, окружил заботой, но я всё равно вздрагивала, ждала подвоха, искала в его глазах злобу вместо нежности. Игорь терпеливо доказывал, что он другой, что не все мужчины — монстры. И я поверила.
Но счастье снова ускользнуло. Когда я рассказала сыну об Игоре, он поставил ультиматум: «Или я, или он. Не потерплю чужого в нашем доме». Теперь мы с Игорем встречаемся тайком, как подростки, а моё сердце сжимает страх. Сын отказался слушать, лишил меня права на новую жизнь. Выбора нет — как мать, я выберу его. Но от этого не легче: моя молодость, мечты — всё похоронено под грузом мужской ревности, и я осталась одна с пустотой.
